— Да, сэр, — говорит Марко, ощупывая страницы блокнота, всего минуту назад голубем летавшего в воздухе.
— Да что с тобой такое? — удивляется Чандреш, замечая, что он бледен как полотно.
Они остались на сцене вдвоем, и голос гулко разносится в пустом зале. Мадам Падва успела умыкнуть Селию и теперь засыпает ее вопросами по поводу костюмов и причесок.
— Со мной все в порядке, сэр, — успокаивает его Марко.
— У тебя больной вид, — говорит Чандреш, дымя сигарой. — Отправляйся-ка домой.
Марко бросает на него недоуменный взгляд и пытается возразить:
— Но, сэр, мне еще нужно подготовить бумаги.
— Сделаешь это завтра, время есть. Тетушка Падва и я собираемся пригласить мисс Боуэн к нам на чашку чая, так что условиями нашего договора и подписанием мы займемся позже. А ты пока отдохни, пропусти стаканчик или придумай, как еще взбодриться.
Чандреш делает взмах рукой, отпуская его. В воздухе повисает легкое облако сигарного дыма.
— Если вы настаиваете, сэр.
— Конечно, настаиваю! И избавься от этой толпы за дверью. Нет нужды тратить время на их фраки и цилиндры, раз у нас уже есть кое-что поинтереснее. К тому же она прехорошенькая, насколько я могу судить. Для некоторых это имеет значение.
— Несомненно, сэр, — соглашается Марко, и его бледность уступает место внезапно вспыхнувшему румянцу. — В таком случае до завтра.
Кивнув на прощание, он разворачивается и уходит в сторону двери, ведущей в фойе.
— Не знал, что тебя так легко смутить, — кричит Чандреш ему вслед, но Марко не оборачивается.
Марко распускает фокусников, вежливо поблагодарив за потраченное время и объяснив, что вакансия, на которую они претендовали, уже занята. Никто из них не замечает ни его дрожащих рук, ни пальцев, стиснувших перо так, что костяшки побелели. Не замечают они и струйки чернил, стекающей по его ладони, когда перо ломается надвое.
После их ухода Марко собирает вещи и вытирает испачканную чернилами руку о черное пальто. Надвинув на глаза котелок, он покидает театр.
С каждым шагом выражение озабоченности на его лице усиливается. Многочисленные прохожие расступаются перед ним, когда он идет по тротуару.
Войдя в квартиру, Марко роняет портфель на пол и с тяжелым вздохом прислоняется спиной к двери.
— Что случилось? — спрашивает Изобель, сидящая в кресле возле потухшего камина.
Она поспешно прячет в карман плетение, над которым трудилась до его прихода, с раздражением осознавая, что все придется переплетать заново, поскольку ее отвлекли. Для нее по-прежнему самое сложное — сосредоточиться.
