Да и вид у домов был какой угодно, но только не заброшенный: все они были в очень хорошем состоянии. Однако, приглядевшись повнимательней, я заметил, что все постройки до единой отмечены общим признаком упадка или, может быть, вандализма. В изгибах и завитках украшавших фасады бордюров, резьбы, лепных карнизов и узорчатых барельефов все еще сохранялись обрывки золотой фольги, которая во время оно, должно быть, покрывала их целиком. Поймав на себе пристальный взгляд Гильдмирта, я понял, что мое любопытство не укрылось от его внимания.
Вид у него был такой, что мне сразу расхотелось задавать вопросы, и так, сохраняя молчание, мы дошли наконец до оружейной. Суровое величие этого сооружения давно обратило на себя мое внимание – я принял его за святилище или мавзолей. Тем более приятно удивило меня его внутреннее убранство: все стены не разделенного перегородками помещения от пола до потолка были покрыты полками и крючками, на которых висели, лежали и стояли доспехи и вооружение самого разнообразного вида и предназначения. На потолке также не было ни единого дюйма свободного пространства: он весь был увешан лодками. Суденышки всех мыслимых и немыслимых форм и очертаний висели на цепях, которые при помощи подвижных колесиков крепились к утопленным в потолок балкам, сходившимся под острым углом к огромной полукруглой двери в той стене оружейной, что глядела прямо на море.
Пока мы глазели по сторонам, Гильдмирт нашел покрытые металлическими пластинами кожаные штаны, кольчужную рубаху и натянул все это на себя.
– Вооружайтесь, джентльмены, – покончив с одеванием, обратился он к нам, явно передразнивая дружелюбную манеру какого-нибудь компанейского трактирного слуги. – Как видите, у нас имеется все, что пожелаете, и с избытком. Экипируйтесь соответственно вашим вкусам. Кольчуги и латы вы найдете здесь и вон там, на тех крюках, рядом с копьями и гарпунами. Тут клинки разных видов, там шлемы, наголенники и прочее в том же духе, вот здесь дубинки, булавы, топоры – в общем, сами видите. Что до меня, то мне сегодня приглянулась вон та кираса.
Последнюю фразу он произнес с особенным выражением, и я, перебирая копья железного дерева, невольно проследил глазами за его движениями, когда он пошел к крючьям, на которых висели доспехи. Выбранная им кираса из ярко отшлифованной стали, покрытой золотой филигранью, была настоящим чудом оружейного искусства. Держа ее в руках, он подошел к полке с ножами, выбрал длинный тонкий кинжал с заостренным концом и начал отковыривать филигрань с грудной пластины.
