– Поймите, никакие внешние обстоятельства не удерживают меня здесь. Моя собственная воля – вот что оказалось в плену, заразилось смертельно опасной болезнью. Я не могу покинуть этот мир потому, что некоторые мои аппетиты непомерно разрослись и стали сильнее меня самого. Только здесь могу я их удовлетворить, и то лишь отчасти. В бытность мою в Сордон-Хеде тамошние жители даже наградили меня чем-то вроде титула за одно из моих пристрастий. Смотритель музеев и библиотек – вот как они меня называли. Обо мне ходили анекдоты. Воровство – вот чем я прославился в свое время, но после махинации, которую я провернул в самом Сордон-Хеде, я стал по-настоящему знаменит. Правда, горожанам уже было не до шуток. Они так и не узнали, что я ограбил их именно ради Смотрителя. Мелкие периодические кражи вполне удовлетворили бы мою собственную алчность, – я никогда не был особенно нетерпелив. Но у Смотрителя была одна мечта, давно лелеемый тайный план, ради осуществления которого меньшей ставки не хватило бы. Чудаковатый старина Смотритель. Неужели больше трехсот лет минуло с тех пор, как он появился здесь? У него, как у настоящего зоографа, была страсть к любым формам жизни, бесконечно сложным, порой опасным, потрясающим в своем многообразии. А здешние моря, не в пример многим наземным, просто кишат ненайденными сокровищами. Это настоящая империя открытий, которая и не снилась ни одному ученому мужу, всю жизнь положившему на собирание коллекции редкостей в надежде на неумирающую благодарность потомков…
Он умолк. Лодочка причалила к лестнице, которая вела на пирс. Гильдмирт начал подниматься наверх, задумчивый, как привыкший к одиночеству человек. Мы молча последовали за ним.
Мы поднялись на пирс, по обе стороны которого возвышались впечатляющие сооружении – работа нашего хозяина. Они отражали универсальность его вкусов, так как представляли всевозможные вариации архитектурных стилей: от храмов школы Аристоса с их устремленными вверх сводами и строгой грации эфезионских публичных зданий с неизменным трехколонным портиком до тяжеловесных святилищ из нагроможденных друг на друга монолитов на джаркеладский манер. Целая энциклопедия традиций предстала перед нами, пока мы шагали по молу, и все же, несмотря на резкие различия, постройки так удачно сочетались друг с другом, что вся эта пестрая архитектурная мешанина даже радовала глаз. Мостовые, по которым мы шли, богатством и разнообразием не уступали домам. То и дело, бросив взгляд вниз, мы замечали у себя под ногами узорчатые плитки или роскошные мозаики такой дивной красоты, что глаза у нас начинали разбегаться и мы невольно замедляли шаг. Из немногословных комментариев Гильдмирта нам стало ясно, что в большинстве зданий хранятся произведения искусства, образчики разных форм жизни или книги и что их создатель до сих пор регулярно посещает их.
