Чуть поодаль портрет его матери, первой астаэс Серого Замка Альрэны ас'Шенгреил. В разное время было сделано несколько её изображений, но здесь висит самое раннее. С задумчивым видом стоящая у окна молодая женщина, одетая в многослойное парадное одеяние астаэс, сидящее на ней так, словно оно ей в тягость. Из отороченных кружевами рукавов выглядывают кисти рук, слишком крупные для аристократки. На правом запястье — вычурный свадебный браслет красного золота. В больших светло-серых глазах — лёгкая растерянность, точно она не вполне понимает, как и зачем здесь оказалась. От этого вид у неё трогательный и отчего-то грустный.
Приветственно улыбаюсь. Сильная и прекрасная женщина. Одна из самых сильных, каких мне доводилось встречать.
Рядом — последнее полотно, изображающее основателя рода. Не слишком удачно — художник явно не мог похвастаться мастерством, да и сходство с оригиналом достаточно отдалённое. Неестественно выпрямленная, застывшая в какой-то деревянной позе фигура, затянутая в чёрно-синий костюм, подчеркивающий бледную до полупрозрачности кожу. Длинные угольно-чёрные волосы собраны в высокий хвост, резковатое худое лицо можно назвать красивым, но очень странной, нечеловеческой красотой. Встречаюсь взглядом со светло-зелёными глазами полуэльфа на картине.
— Ну что, Орин ас'Шенгреил, неплохо наша семейка преуспела? Что рожу такую надменную скорчил? Не рад?
Хихикаю. Не стоило пить.
— А я вот радуюсь. Всё-таки удачно тогда получилось дорогу срезать.
Старое грустное воспоминание. Неприятное, пожалуй.
Залитая солнцем лесная поляна. Окровавленное тело у корней дуба. Совсем молоденькая девушка в разорванном платье, обхватившая обеими руками непомерно огромный живот. Я до сих пор не знаю, что с ней произошло, и от кого она убегала, не обращая внимания на хлещущие ветви. Да и не до того было — когда безумные от боли глаза взглянули мне в лицо, умоляя о спасении. Не своём — одного взгляда было достаточно чтобы понять, что она доживала последние минуты — крохотного создания, властно стучащегося в этот мир.
…Кровь на траве, так много… скользкое, извивающееся тельце в руках, живое, какое счастье, всё-таки живое… слабый, прерывистый писк новорожденного…
Когда под вечер мы с младенцем вышли к человеческому селению, никто не верил, что этот тщедушный комочек плоти останется жить. Полное десятидневье мы с приютившей меня молодой вдовой выхаживали новорожденного, а когда стало ясно, что ребёнок выживет, отправились в столицу астая Шенгреил. Прошлый владелиц этих земель скончался, не оставив наследника, и титул астаэ даровали мне, как лучшему рыцарей Храма. Собственно, путь через тот лес был для меня всего лишь попыткой сократить дорогу до своих владений.
