— Да, — прошептала Анна.
Именно так она себя и чувствовала, когда смотрела его пьесы, — словно попадала в другой мир с чувствами и желаниями, о которых прежде никогда не задумывалась. Эти пьесы были частью его самого. Раскрывали ли они его тайны, которые ей так хотелось узнать?
— С того времени я заболел театром, хотел только писать и смотреть пьесы, вызывать у людей смех и чувства, — продолжал Роб. — Отец мечтал, чтобы я продолжил его дело, но кожевника из меня не вышло. Меня интересовали только изысканные слова и поэзия, а еще приключения. Хотелось повидать мир.
— Тебе было слишком тесно в деревне, да?
— Да.
Анна кивнула:
— Когда-то я думала, что мир, в котором выросла, — не для меня, а мне уготована совсем иная жизнь вдали от Соутворка. Я мечтала и строила планы...
Роб шел по улице, держа ее за руку, и рассматривал улицы своего детства. Казалось, он видит то, что ей недоступно.
— Но те места, откуда мы родом, всегда притягивают.
— Но ты ведь уехал! И стал кем хотел.
— Это так. Когда мне было семнадцать, сюда заглянули разъезжающие по деревням «Слуги лорда Хэншоу», и я убедил их взять меня учеником. Отец был в ярости.
— Вы с ним потом помирились? — мягко спросила Анна.
Роб ничего не ответил. Они вышли к окраине деревни, и он показал на маленький домик, окруженный аккуратным крошечным садиком.
— Мы пришли, — сказал он. Его взгляд был мрачным и скрытным.
— Что это за дом? — осторожно поинтересовалась Анна, рассматривая здание. Казалось, это совершенно обычный дом — крашеные ставни распахнуты, из трубы идет дым, дверной проем увит цветущими виноградными лозами. Но такой умиротворяющий вид мог быть обманчив, как сладкие слова пьесы.
— Я хочу, чтобы ты познакомилась с моей семьей, — сказал он. — Вернее, с тем, что от нее осталось.
— С твоей семьей? — воскликнула Анна и резко остановилась.
Роб оглянулся на нее и нахмурился:
— Что-то не так?
— Я... я не готова с кем-то встречаться, — ответила Анна. Она пригладила юбки и аккуратно потрогала прическу, убеждаясь, что та еще не растрепалась. — Мне надо надеть что-то более красивое.
— О, Анна, — произнес он со странной грустью и поднес к губам ее руку. Его поцелуй был теплым и нежным даже сквозь перчатку. — Во что ты одета, не имеет никакого значения здесь. И ты всегда выглядишь прекрасно.
— А ты — закоренелый льстец, даже здесь, — ответила она. — Что ж, хорошо. Представь меня своему дому.
Роб взял ее под руку и толкнул садовую калитку. Они зашагали по узкой дорожке, ведущей к дому по ухоженному садику с аккуратными клумбами в окружении плоских речных камешков, позади которого располагался маленький огородик. Здесь веяло тихой, спокойной удовлетворенностью.
