— В другой раз.
— Я про другой раз каждый день слушаю, — Губан, посмеиваясь, все сильнее прижимал ее к себе. Маша упиралась локтями ему в грудь. — Лох твой тебя по кабакам-то не водит, а? Экономит?
— Отстань.
— Ну ладно, поцелуешь — отстану. Ну, по-пионерски. Чем я хуже его, а?
— Отстань, я сказала… — Маша яростно сопротивлялась. — Подожди… Смотри… Ну, посмотри, — она повернула его к зеркалу над умывальником.
— Ну, смотрю, — Губан удивленно глянул в зеркало, автоматически провел пятерней по волосам.
— Самого-то не тошнит? — спросила она.
Девчонки прыснули, даже Шарипов заржал.
Губан замахнулся — в последнее мгновение разжал кулак — и сильно ударил ее ладонью по лицу. Бешено глянул вокруг — смех тотчас стих.
— Слушай, Марго… — процедил он.
— Атас, Раиса вернулась! — сдавленным голосом крикнул Тарас, второй подручный Губана, влетая в комнату.
— Слушай, Марго: сама разденешься и попросишь, поняла?!
— Ага. Завтра.
— При свидетелях говорю: сама попросишь!
Дверь распахнулась, вошла директриса, следом семенила молоденькая воспитательница.
— Я же сказала, Губанов, еще раз здесь появишься…
— Да ладно, Раиса Николаевна, что вы сразу волну гоните! — беспечно развел руками Губан. — Вот девчонок зашел повидать. Заболтались немножко. Да, девчонки?
— Простить себе не могу, что от суда тебя отмазала! Пошел вон. Еще раз тебя замечу — посажу на всю катушку, ты меня знаешь!
— Да ладно пугать. Все, все, нет меня… — Губан исчез.
— Сдавайте одежду! — велела она девчонкам, которые под шумок торопливо ладонями стирали с губ яркую помаду. — До моего разрешения не выдавать! — приказала она воспитательнице. — Пусть дома посидят, про жизнь подумают… А с вами у меня завтра будет разбор полетов, — обернулась она к Шарипову с Тарасом и вышла. — Я же сказала, его не пускать! — донесся ее голос из коридора.
— А что я могу сделать? — оправдывалась воспитательница.
— Ты что, крезанулась, Марго? — спросила Креветка. — Что ты нарываешься? Он же тебя ни разу не трогал.
— Надоел, козел, — Маша легла на свою кровать.
Девчонки переодевались.
— Немцы, суки, старье одно прислали, — толстая Света-Паровоз разглядывала дыру на пестром свитере. — На, смотри, два раза надела…
— Немцы они вообще жмоты. У американцев гуманитарка получше.
— Ну, у кого чего? — они начали выкладывать из сумок трофеи: вафли в яркой обертке, банку пива или просто несколько ломтиков ветчины в ресторанной салфетке. — А хлеб есть?
— А у меня такие конфеты, девки! — вытащила Креветка жестяную коробку. — Представляете, негатив повез в валютку…
