— На дорогу смотри, — сквозь зубы ответила директриса.
Маша медленно шла по огромному гулкому залу аэропорта, оглядываясь в пестрой толпе. Она впервые была в Шереметьево и растерялась среди множества мониторов с непонятной информацией, реклам, ярких витрин маленьких магазинчиков; в толпе мелькали атласные чалмы чернобородых индусов, сари, бедуинские платки, белые индонезийские шапочки, вьетнамцы табором сидели у стены на чемоданах, служащие в форменных комбинезонах толкали длинные поезда свободных багажных тележек, охранники с дубинками и рациями застыли у стеклянных дверей.
Маша поднялась на эскалаторе на второй этаж. Под потолком пропели электронные колокольчики, и деловитый голос дикторши объявил, что в правом крыле заканчивается регистрация на рейс до Нью-Йорка. Маша двинулась направо и в очереди у таможни увидела наконец Максима. Он в последний раз обнимался с одноклассниками, жал руки, целовался с девчонками. Ободряюще подмигнул матери с отцом, поднял чемодан и шагнул следом за Сью к турникету…
— Максим, — негромко окликнула Маша.
Он обернулся. Одноклассники удивленно уставились на нее. Мать беззвучно ахнула. Галя, сдерживая злорадную ухмылку, отступила за спины.
— Я не могу… — истерически всхлипнула Сью. — Я боюсь! Я боюсь ее!
Маша, не замечая никого вокруг, робко взяла его за руку.
— Пойдем со мной. Пожалуйста, — тихо попросила она.
Максим досадливо сжал зубы. Сбросил ее руку, грубо повернул за плечо и отвел в сторону.
— Я тебе все объяснил! Что тебе еще нужно? Я же сказал: я вернусь!
— Ты не вернешься…
— Я тебе обещаю, я клянусь, я вернусь за тобой! Ну не будь ты дурой. Ты же выглядишь, как последняя дебилка! Уйди, ради бога! — он шагнул было обратно, но Маша намертво вцепилась ему в куртку:
— Не уходи!
Одноклассники прятали глаза, чтобы не видеть этой жалкой сцены.
— Да отвяжись ты, в конце концов! — Максим отшвырнул ее.
— Максим! — отчаянно крикнула она.
Максим оглянулся через плечо — и замер так, вполоборота. Маша двумя руками держала перед собой наган.
Кто-то из одноклассников присвистнул. Пассажиры других рейсов, стоящие в очереди на таможню, с интересом оборачивались посмотреть — это действительно было забавно: маленькая девочка с громадным, тяжелым револьвером в руках.
Максим видел тусклые свинцовые головки пуль в гнездах барабана, дрожащие пальцы на спусковом крючке, темные Машины глаза. Он чуть повел назад рукой, останавливая шагнувшего к ним отца. Быстро, не поворачивая головы, глянул по сторонам: охранники, переговариваясь в прижатые к губам рации, подтягивались ближе за спиной у Маши.
