— То есть как это… отказаться? — сказал шахтер натянутым голосом.
— Простите, — пробормотал Кондратьев. — Я, кажется… В общем, не обращайте на меня внимания.
Все заулыбались. Шахтер, сообразив, видимо, что от экс-штурмана толку мало, апеллировал к Елене Владимировне.
— Ведь верно, Елена Владимировна? — сказал он.
— Вашу шахту я предлагала закрыть пять лет назад, — ледяным голосом сказала Елена Владимировна.
Москвичев злорадно захохотал.
— О врачи, врачи! — воскликнул он. — Понавыбирали мы вас в Совет на свою голову!
— Мы хотим работы! — сказала девушка. — Поймите! Большой, ответственной, чтобы вся Земля работала! Чтобы было весело и трудно! А как же иначе? Что мои тяжелые системы на Земле? Ну передвинуть домик с места на место, ну котлованчик для фабрики отрыть… Да разве я только это могу? Дайте мне построить ракетодром. — Она взмахнула сжатым кулачком. — Дайте построить город на болоте! И чтобы была буря! И подземные взрывы! И чтобы потом сказали: «Этот город строила Марина Черняк», понимаете?
— Ну… без бури и взрывов было бы лучше, — сказал Москвичев.
— Правильно, Маринка! — закричали за соседними столиками. — А то зажали нас на Земле, и развернуться негде…
За спиной Марины воздвигнулся худущий юноша с очень большим носом.
— Это все правильно, — сказал он рассудительным голосом. — Я сам подрывник и ужасно хочу больших взрывов. Но есть еще другая сторона. Самая главная, простите меня, Елена Владимировна. Двадцать тысяч человек работают на Венере в тяжелых условиях. Это очень хорошие люди. Я бы прямо сказал — лучшие люди. А мы, десять миллиардов землян, никак не соберемся им помочь! Это просто срам! Ну и что же, что они хотят работать на Венере? Это их право — работать на Венере! И раз они не хотят уходить оттуда, мы должны им помочь. И, простите, Елена Владимировна, поможем.
— Милый! — растроганно пробасил Иоанн Москвичев. — Милые вы мои десять миллиардов!..
Елена Владимировна бесконечно умными глазами поглядела на носатого юношу, улыбнулась и сказала:
— Да-да, в том-то все и дело.
«Ах, молодцы, молодцы! — весело подумал Кондратьев. — Все правы!»
— Елена Владимировна, — понизив голос, спросил он, — а вы-то сами почему летите на Венеру?
— На Венере пока еще очень мало хирургических кабинетов, — тоже вполголоса ответила Елена Владимировна. — А я хирург-эмбриомеханик. Я могу работать без кабинета, в любых условиях, даже по пояс в болоте…
Кондратьев огляделся. Шахтер перебрался поближе к Москвичеву, и сейчас Москвичев во взаимодействии с носатым юношей наступал на него, а он яростно отбивался. Коренастый Басевич шептался с оператором тяжелых систем. Елена Владимировна, прищурившись, задумчиво смотрела поверх голов. Кондратьев встал и потихоньку вышел на крыльцо. Ночь была безлунная и ясная. Над черной бесформенной громадой леса низко висела яркая белая Венера. Кондратьев долго смотрел на нее и думал: «Может быть, попытаться туда? Все равно кем — землекопом, каким-нибудь водителем или подрывником».
