Сологуб придал этой философии новый и необычный смысл, наделив эту слепую бытийную волю индивидуальностью, самосознающим "я". И тогда творцом бытия, вернее, иллюзий и обманов бытия стал у него отец лжи – Дьявол, этот главный герой сологубовской лирики.
Когда я в бурном море плавал
И мой корабль пошел ко дну,
Я так воззвал: "Отец мой, Дьявол,
Спаси, помилуй, – я тону.
Не дай погибнуть раньше срока
Душе озлобленной моей, –
Я власти темного порока
Отдам остаток черных дней".
И Дьявол взял меня и бросил
В полуистлевшую ладью.
И там нашел я пару весел,
И серый парус, и скамью.
И вынес я опять на сушу,
В больное, злое житие,
Мою отверженную душу
И тело грешное мое.
И верен я, Отец мой Дьявол,
Обету, данному в злой час,
Когда я в бурном море плавал
И ты меня из бездны спас.
Тебя, отец мой, я прославлю
В укор неправедному дню,
Хулу над миром я восставлю
И, соблазняя, соблазню.
Федор Сологуб – большой писатель и поэт, и судить о нем следует по строго эстетическим линиям, не привнося в его сложное творчество прямолинейных оценок внехудожественного порядка. Сологуб-художник переживет любые сторонние суждения, как он уже пережил большевиков, почти полностью запретивших его книги. Когда в начале 60-х годов одно провинциальное издательство (кажется, в Иванове) выпустило новое издание "Мелкого беса", последовали оргвыводы, инициатива издателей была осуждена в высших инстанциях. Но времена менялись, и в 1975 году в престижном издании "Библиотеки поэта" вышел представительный том стихов Сологуба. Сейчас все его книги переизданы и вполне доступны – нашелся бы только читатель.
Source URL: http://www.svoboda.org/content/article/24914871.html
* * *
“Новое Средневековье”
Александр Генис: Поводом к нашей сегодняшней беседе с Борисом Парамоновым стала статья в недавнем выпуске моей любимой “Новой газеты”. Там я прочел абзац, которым хочу поделиться. Вот он:
"Умные люди давно твердят о новом Средневековье. А самые умные, вроде Бердяева, заметили его пришествие еще в 1923-м. В нынешнем году бердяевской работе «Новое Средневековье» исполняется 90 лет, но суть проблемы не сильно изменилась. Сейчас данный термин особенно актуален как символ одичания, приметы которого множатся с угрожающей быстротой".
С этим спорить не приходится. Все чаще новости из России наводят на мысль, что для многих православие становится национальной формой реваншизма. Как сказал Лукашенко, «я - православный, хоть в Бога и не верю». В этом смысле тень Средневековья надо понимать как историческую угрозу России, пытающейся догнать Запад, не превратившись по дороге в Иран. Но имеет ли ко всему этому отношение Бердяев? За разъяснениями я обратился к философу “Американского часа” Борису Михайловичу Парамонову.
