Но экранизация ''Завтрака у Тиффани'' была не только прелестным фильмом – она несла в себе некий протофеминистский мессэдж, как разъясняет в своей книге Сэм Уоссон. В Голливуде уже появился новый образ женщины – не просто влюбленной девушки или верной жены, но самостоятельного человека, работающей, делающей карьеру женщины. Была сделана целая серия таких фильмов с Дорис Дэй, причем в этих фильмах она даже не пела. Но всё же Дорис Дэй даже в облике ''карьир вумен'' оставалась невинно-простоватой. В общем требовалась героиня, вполне самостоятельно распоряжающаяся своим полом; такой императив тоже ведь был – или скоро стал - частью феминистской программы. Совсем проститутку ( а Холли, как ни крути, - всё же высокооплачиваемая проститутка) давать на экране было нельзя, вот и взяли на роль обаятельную всеми обожаемую Одри Хепберн, смягчив сценарий, снабдив его хэппи-эндингом и наградив Холли настоящей любовью в лице Джорджа Пеппарда, порвавшего к тому же со своим ''декоратором''. А в повести, как мы знаем, Холли исчезает где-то в Африке, убегая от обвинения в причастности к наркобизнесу.
В общем фильм Блэйка Эдвардса стал шедевром медиации, как сказали бы структуралисты: острые края , непримиримые противоположности смягчены некоей искусно и убедительно найденной серединой, единством противоположностей – вроде того, как шакал в мифах выступает медиатором жизни и смерти, потому что питается – чтобы жить – падалью, то есть мертвечиной. Эта медиация мастерски проведена по всей ткани фильма. И демонстрируется с самого начала, со знаменитой сцены, когда Холли в элегантном черном вечернем платье и с бриллиантовым ожерельем на шее очень ранним утром выходит из такси на Пятой авеню перед витриной знаменитого ювелирного магазина Тиффани и рассматривает витрину, пия кофе из бумажного стаканчика и кусая простецкий бублик – бегель, как он тут называется. Это было ироническим снижением слов Холли: когда мне очень плохо, я иду завтракать в ресторан при Тиффани, и всё становится хорошо. В этой сцене шикарная проститутка становилась простой девушкой, удовлетворяющейся бегелем.
Знакомые говорят, что видели в Москве вывеску ''Настоящие канадские бегели''. Тогда как настоящие бегели – это как раз бублики, причем не канадские, а русские. Мы в Советском Союзе не были такими жлобами, и если нам не показывали фильм ''Завтрак у Тиффани'', то книгу Капоте мы читали. А сейчас, похоже, читают в основном Дэниел Стил – даже не бублик, а дырку от бегеля.
