— Раз в год, — вставила Соня.
— Нет, нельзя сказать, что раз в год. Нет. Чаще! Да ты меня не сбивай… И вдруг, сами видите, — Тамара. Я и мечтать не мог, откуда? И обе рядом стоят. Она наша, старорусская. Я прямо ахнул… Она правда такая красавица или только мне кажется?
— Я ее чуть-чуть помню, — сказала Соня. — Да, когда мы еще в Руссе жили. Или потом? Она и тогда красавица была. Потом говорили, она замуж вышла?
— Вот-вот… Там разные были обстоятельства, теперь это все неважно, она теперь этого мужа бросила совсем, вместе с домом, у них там дом, и вот приехала.
— Так, и обе тебя, урода, любят? И обе замуж хотят?
— Вот то-то и нет! Они не такие. Просто… вот это самое, как ты говоришь, любят — и все.
— Ну, пускай. А ты-то? Ты-то сам Что?
— Что я?.. О чем мы и говорили… Конечно, я тоже.
— Что же? Обеих, что ли?
— Сонька, ты можешь потешаться и язвить… Ваня, я сам понимаю, что так не бывает и признаваться не надо. У нормальных людей полагается, чтоб я одну какую-нибудь тут же разлюбил, а другую полюбил окончательно. А я как увидел Тамару, чувствую, что никогда ее не разлюблял, а ведь сколько лет прошло. Значит, я тут же обязан Дину разлюбить, верно? Я даже, может, стараюсь. Говорю себе: валяй, брат, разлюбляй-ка ее поскорее, она это легко перенесет, она легкомысленная, веселая, смелая, с вышки в воду двойное сальто прыгает очертя голову. А три года писала-писала, ждала меня. На людях она такая… залихватская, это ничего не значит, может, это просто ей так легче?.. Ну ее совсем, прелесть девка, правду сказать… В общем, все это, как я вам, друзья мои, высказал, оказалось не так и страшно, надо только разобраться, я и разберусь. Спокойной ночи… А завтра на Острова вы уж без меня, ладно?.. А там условимся… Ну, спите, спите, я вам спать не даю.
На другой день они с Соней были на Островах, она озабоченно говорила Тынову:
— Ты понимаешь, он как смирный слон в посудной лавке, боится шевельнуться, а то чуть что — и вся посуда с полок — дзз-зынь! Бедный Степа.
На Островах был какой-то праздник, до самого вечера играла музыка, с грузовиков, набитых пионерами, весело и беззаботно неслась песня «Если завтра война, если завтра в поход!», и весь день ярко светило солнце. И весь день они бродили по аллеям, вдоль зеленых набережных, переходили через горбатые мостики, блуждали по глухим тропинкам Острова. Оба устали, но не чувствовали усталости. Они вообще, кажется, перестали что-нибудь чувствовать, кроме бессмысленности своего топтанья.
