, вроде Земли Санникова.
Мне даже показалось, что Роман Николаевич говорит с акцентом, настолько чиста была его дикция, с необыкновенной артикуляцией; его тонкий и широкий рот с ровным набором жемчужных мелких зубов имел странную притягательность, ибо стоматологическая культура в моем отечестве не способна была произвести такого качества челюстной продукт. Роман Николаевич почти не ел и, совсем отодвинув тарелку с солеными рыжиками, которыми закусил две рюмки цветных водок, кинул на нее салфетку и оперся двумя руками на трость с костяным набалдашником в виде головы ржущего коня.
– Так, значит, вы обучаетесь биологической физике и мечтаете о карьере ученого, – резюмировал Роман Николаевич. – Очень любопытно! А позвольте вас спросить, есть ли у вас уже сейчас научная мечта? Некая греза… Знаете ли, у каждого целеустремленного человека должна быть несбыточная мечта, звезда которой влекла бы его к свершениям… Одним словом, знаете ли вы уже сейчас, что именно вам хотелось бы добыть для человечества?
И так уже возбужденный интересом к своей персоне, я задохнулся от возможности себя выразить. Я замычал…
– Да, такая мечта у меня есть. Как бы это проще изложить. Я… Я хотел бы понять, где зерно человеческого. Нет, не так. Мне интересно узнать, как был сотворен человек, в какой момент человек древний из животного превратился в хомо сапиенса…
– Интересно, – вздохнул Роман Николаевич. – И вы полагаете, что наука способна с этим разобраться?
– Не сомневаюсь, – откинулся я на спинку стула. – Звучит фантастично, но я всерьез собираюсь… и даже работаю уже над тем, чтобы узнать, каким образом нейроны мозга… как их, нейронов, связи формируют личность.
Калина прокашлялся и ткнул меня под ребра:
– Ты думай, с кем про что говоришь, – злым шепотом дохнул он мне в ухо.
– А вас, Калина, мама не учила не встревать в чужой разговор? Или вам невтерпеж, когда ничего не понятно?.. – обозлился я.
Но Роман Николаевич с мягкой улыбкой остановил меня:
– Душа моя, не всем дано от рождения столько, сколько дано вам. Разве это не повод к смирению?
Громила при этих словах ухмыльнулся и, вперившись в меня, энергично опрокинул в рот рюмку и прикусил губами мокрые усы.
– Итак, вас интересует происхождение человечества, – уточнил Роман Николаевич. – Похвальное стремление. А не приходила ли вам попутно мысль о необъяснимости происхождения души? Собираетесь ли вы душу разъяснить, так сказать, нащупать, в какой области она соединяется с телом?
