– Брось. Чего ж ты хотел, в конце концов, сходясь с замужней?
– Ты думаешь, она его всё равно любит, да?
– А куда ей деваться? Брак – штука подневольная.
– А ты думаешь, меня она не любит?
– Любит, не любит. От женщин никогда правды не добьешься. Судить надо не по словам и намерениям, а по поступкам. Она говорила тебе, что любит тебя?
– Говорила. Только я ей всё равно не верю.
– Правильно, что не веришь. А говорила она, что ей никогда раньше так не было хорошо, как с тобой?
– В том-то и дело, что нет. Но она так страстна, так неистова, что… – я поморщился от боли. – Мне кажется, оттого она и не замечает меня. Ее темперамент выше моего, я кажусь себе ребенком рядом с ней… Не знаю еще, какими словами выразить. Понимаешь, порой мне чудится, что у нас нет будущего. Что для нее я мало значу.
– Брось, старик. Тебе надо развеяться. Любовный пыл – самое незначительное из всех серьезных переживаний. Поехали лучше к бате, прокатимся в Жеребцы. Давно я у него не был. Вот прямо сейчас. Пивком затаримся и айда в поезд, а?
Отец Пашки – полковник ВВС в отставке – жил в подмосковной деревне близ Звездного городка. Добродушный мужик строил по кирпичику дом на уничтоженную реформами пенсию, держал коз и пасеку. Был помешан на пчелах и, будучи совершенно безвредным, единственное сильное чувство испытывал по отношению к матери Павла, с которой развелся лет десять назад. Надо сказать, Любовь Васильевна не питала к бывшему мужу сочувствия, называя его в разговоре с Павлом – «пасечником». «Поедешь к своему пасечнику, передай ему на словах, что я гараж продать решила. Пусть будет в пятницу с утра, он нужен для оформления у нотариуса, и пусть не опаздывает».
Мы застали Николая Ивановича возвращающимся с козами из леса. Обычно у старой смотровой вышки он привязывал их к четырем опорам на длиннющих поводках из киперной ленты, какой я в детстве шнуровал коньки. А сам заваливался с монографией Карла фон Фриша, открывшего язык пчел, – под куст бузины, где и засыпал. Хмурый после дневного сна Николай Иванович, влекомый козами, как телега лебедем, раком и щукой, обрадовался, завидев нас сидящими на жерди у сеновала.
– Здорово, академики! – Он звал нас шутливо: «академики» или «спецы». – Чур, только об сено бычки не тушить. Хорошо, что до заката поспели – сейчас будем медогонку испытывать.
Специалист по испытанию навигационной авионики во всем ценил научно-технический подход. Коз он доил в сарае с помощью релейно-механического устройства, напоминавшего «испанский сапог» инквизиции. Он надевал на вымя вонючий войлочный чулок, похожий на перчатку с обрезанными пальцами, и наставлял трубчатого осьминога, пощелкивающего электромагнитами, под действием которых в трубках бежало рывками и пенилось синеватое молоко. Удой шел в основном на продажу и на сыр, вместе с хлебом и медом составлявший для Николая Ивановича основное блюдо – на завтрак, обед и ужин.
