– Ладно тебе трепаться, – сказал Игорь. – Вот даешь. Нет, ну как это – ребенка родного и в огонь?
Все замолкли на время, соображая.
– Ну, ладно, – сказал Лешка. – Давайте на посошок и по койкам.
– Мрачная история, – вздохнул Игорь. – Хотите, я веселую расскажу? Представьте, у меня дед в концлагере охранникам голыми руками головы отрывал. Выжил чудом – узники подняли восстание, когда поняли, что всех их сейчас отправят в газовые камеры. И дотянули до прихода американцев. Дед до сих пор по праздникам обедает из лагерной алюминиевой миски. Чтобы не забывать. Тарелок не признает, только в гостях.
– Это тут при чем? Какая связь? – раздраженно буркнул Дмитрий.
– А при том, что дед говорит, будто Россия превратилась в концлагерь. Как советская власть рухнула, все тут же поделились на охранников и заключенных. Такая самоорганизация.
– Можно подумать, раньше было по-другому, – возразил Дмитрий. – И погоди, власть еще не рухнула.
– Рухнула, – мрачно сказал Лешка. – Это я тебе как представитель ее говорю: нет власти. Теперь, если не получаешь удовольствия от того, что кого-нибудь мучаешь, обворовываешь или обманываешь, – не выплыть.
– Дерьмо всегда плавало, – заметил Игорь.
– Кстати, пошли еще занырнем, – сказал Дмитрий.
Но купаться не пошли, а выпили на посошок.
– А что, правда, тот немец мумии из трупов делает? – спросил я.
– Вот те крест, – перекрестился Дмитрий. – Я ж говорю, получается, как в паноптикуме. Будто живые, только страшные до смерти.
– Мертвяков бояться не надо, – ухмыльнулся Лешка. – Не то что живых. Мертвые – кореша безобидные.
– Ну, не скажи, – возразил Дмитрий. – Я пацанам не поверил, пошел сам на кладбище. Смотрю, Сохатый в плаще над своей могилой стоит… И глаз его блестит, стеклянный… Тут я как заору, ствол достал, с места сойти не могу. Думал, лопну от крика, пока не всадил в него пулю.
– Серебряную?
– Уж какая была.
– И что?
– Ничего. Испортил Сохатому костюмчик, потом пришел, заштопал.
– Заливаешь, – сказал Игорь. – Ты и нитку-то в иголку не просунешь.
– Зато я сейчас кое-кому кое-куда кое-что просуну, если не заткнешься.
– И что – вот так они и стоят: зимой и летом одним цветом? – спросил я.
– Зимой куртку на плечи набрасывают. Летом – в рубашке. Правда, говорят, этой зимой бичи куртку стырили…
– Мародеры, – вздохнул Лешка. – Ничего святого.
– Им нужнее. Такое время… – вздохнул Игорь. – Барачное время.
– Мрак… – поежился Лешка и выругался. – Бесовщина отовсюду прет. Никогда раньше такого не было. Каннибалы. Маньяки. Половина мужского населения страны в бандитов обратилась. Кругом одни оборотни. Что с Россией творится – никто не знает. В народе слух всегда был, что перед войной Россия в образе нищенки ходит по земле и хлебушка просит. А кто не дает – у того вся семья в войну погибнет. Говорят, теперь тоже ее, нищенку, видели…
