— Ты — в деревне Пингвинка, запомни хорошенько! — сказал профессор Норимаки Сэмбэй.
При этих словах это приподнялось на кровати. Это только что родилось, если это можно было назвать рождением.
— Где это видано, чтобы робот просыпался в кровати? — таковы были первые слова, которые произнесло это.
— Действительно, странно! — сказал профессор. — Только что родившись, сказать такое. А я еще мучался от любопытства, какими будут первые слова моего робота! Ну и дела…
Это молча смотрело по сторонам. Все, что это видело в этом мире, оно видело в первый раз.
— То, что ты сейчас делаешь, называется «смотреть», — сказал профессор. — Ну-ка, попробуй объяснить, что ты при этом чувствуешь?
— Большинство предметов имеют очертания. Прямых линий почти нет, всякая прямая линия почти сразу же загибается и через какое-то время возвращается к своему началу. Некоторые очертания приятные, другие — неприятные.
— А то, которое прямо перед тобой?
— Из всех очертаний самое гадкое. Я хочу умереть.
— Это же я! Разве можно породившему тебя отцу говорить такие слова! Ну ладно. Нельзя сразу требовать от тебя слишком многого. Что ж, попробуй-ка встать.
Это спустилось с кровати и ступило на бетонный пол. Оно и это делало впервые.
— Ты способен разговаривать, способен стоять. По расчетам, ты сможешь и ходить. А также — видеть и, надеюсь, обонять. Короче, ты можешь все, что только возможно. По мне это и означает, что ты — «родился». А теперь позволь спросить о твоих впечатлениях.
Это попробовало сделать то, что называется «думать». Скрестив руки на груди, прищурило глаза. Через некоторое время это ответило.
— Я, правда, не уверен, — добавило это, — правильный это ответ или нет.
— В любом случае, премного благодарен.
Профессор уставился на это, хлопая глазами, потом обошел вокруг, как бы оценивая свое творение.
— Странно! — сказал он. — Очень странно! У тебя на все очень необычная реакция. Чтобы понять, в чем дело, я должен со всем этим внимательно разобраться в лаборатории. Но прежде нужно сделать еще одну важную вещь.
— Что еще?
— Имя, я должен дать тебе имя. Не могу же я все время обращаться к тебе «эй, ты!» Когда ты рядом, можно и так, но если ты забудешь дома тетрадь с домашним заданием и мне придется звонить в школу, меня спросят: «Чей вы родитель?», а я не смогу ничего ответить! Но не беспокойся. У меня уже есть на этот счет соображение.
— Какое? — спросило это. Оно казалось весьма заинтригованным. А все потому, что до сих пор оно не знало, что кроме «робот» и «ты», есть еще и другие виды существования.
