Проснувшись, часы спустя, он чувствует отверстия вдоль спины. Шрамы, металлические уз-лы…
Во вселенной, где не существует богов, он знает, что он близок к божественному настолько, насколько может быть смертный.
Он - молодой человек, глядящий в свои собственные глаза.
Он стоит обнажённый в тёмной палате в ровном строю с дюжиной других душ. Другие посвящённые стоят с ним, так же без одежды, отметки от операций свежи на их бледной коже. Он замечает только их. Сексуальность - забытое понятие, чуждое его разуму, просто одно из десяти тысяч человеческих свойств, которое отвергло его сознание. Он больше не вспоминает лица его матери и отца. Он только помнит своё имя, потому что главы его легиона никогда не меняли его.
Сейчас это его лицо. Этими глазами он будет смотреть на галактику. Этот черепоподобный шлем будет изливать его гнев на тех, кто посмеет бросить вызов Императорскому видению человечества.
«Ты Талос», - сказал мастер Легиона, - «Из Первого Когтя, Десятой Роты».
Он – молодой человек, крайне жестокий и бессмертный.
Он видит этот мир в багряном цвете, с данными бегущими острыми, ясными, белыми руническими символами через сетчатки его глаз. Он видит жизненные силы его братьев в показываемых числах. Он чувствует внешнюю температуру в его герметизированной боевой броне. Он видит метки наведения на цель, когда они следуют за движением его глаз, и чувствует свою руку, сжимающую болтер, напряжённую, так как она пытается отслеживать каждую обнаруженную цель. Индикатор боеприпасов показывает, сколько умерло в этот день.
Вокруг него умирают чужие. Десять, сто, тысяча. Его братья прорубают свой путь через город фиолетовых кристаллов, болтеры ревут и цепные мечи визжат. То там, то здесь в опере шума битвы, брат изливает свой гнев в усилители шлема.
Звуки всегда одинаковы. Болтеры всегда ревут. Цепные мечи всегда визжат. Астартес всегда кричат в ярости. Когда VIII Легион ведёт войну, звук как будто львы и волки убивают друг друга, в то время как над ними кричат стервятники.
Он выкрикивает слова, которые больше никогда не будет произносить снова – слова, которые скоро станут прахом на его языке. Сейчас он кричит слова, не думая о них, не чувствуя их.
За императора.
Он - молодой человек, омытый в крови людей.
Он кричит слова без сердца, которое бы почувствовало бы их, проповедует понятия Имперского правосудия и заслуженной мести. Человек цепляется за его броню, прося и умоляя.
«Мы верны! Мы сдались!»
