Илит особенно досадно было оказаться в шкатулке. Ее не пытались запереть с тех самых пор, как ослепленный любовью троянский царь Приам смастерил специальный ящик, куда надеялся посадить Илит, как только поймает. Но так и не поймал. А теперь Трои давно нет, нет и царя Приама, а Илит жива — и если до сих пор не сыграла в ящик, то отчасти потому, что не совала свой нос, куда не следует.
Вот что значит загордиться, сказала она себе. Только гляньте на меня. Сижу в ящике.
Шкатулку заполнил бледный мерцающий свет, озарил поля, плетни, горную цепь на горизонте. У самого уха зазвучал ласковый мужской голос:
— Илит, что ты тут делаешь? Никак попала в беду? Разреши тебе помочь.
В шкатулке стало еще светлее.
— С кем я говорю? — спросила Илит.
— Это Зевс, — отвечал голос, — я еще кое на что гожусь даже в нынешних стесненных обстоятельствах. Однако ты не сказала мне, как здесь очутилась.
— Кто-то меня похитил и запер. — Илит однажды встречалась с Зевсом: во времена греческого культурного влияния в Риме, когда пробовалась на роль стихийного духа. Зевс тогда пообещал связаться с ней позже, и она давно забыла о нем вспоминать.
— Почему он тебя не выпускает?
— Боится, что я его убью! И правильно делает! Зевс вздохнул:
— Ты говоришь точь-в-точь как моя дочь Артемида. Мщение, угрозы. Почему бы немного не притвориться?
— О чем ты?
— Скажи своему похитителю, что польщена его вниманием и тронута тем, что он запер тебя в ящик.
