Поэтому бессмысленно и безвкусно говорить о Фуко как левом, левацком интеллектуале. У него были моменты заигрывания с революционным мифом – понятым как в тонах сюрреализма, так и в ипостаси дионисийского обряда, коллективного безумия и восторга. Но это не могло удержаться по самой природе его личности, при таких ее интуициях. Эти интенции нельзя объективировать на социальном поле, следует оставаться в литературе как, по Батаю, единственно приемлемом - необходимом и достаточном - зле. Литература порождается брутальными играми фантазии – и снимает их, переводя в чистый план языка.
Подлинный смысл, урок, послание Фуко – в преодолении иллюзий благого смысла истории и социальности, провокативная регрессия от истины и добра к жестокости и злу, но регрессия, как выбор индивидуальной судьбы. В сущности Фуко, как и Ницше, – христоподобная фигура: претерпевая страдания и выбирая смерть, он зло мира берет на себя.
Source URL: http://www.svoboda.org/articleprintview/1846366.html
* * *
[“Сиена под вопросом”. Эссе Бориса Парамонова о Леониде Леонове ]
Дмитрий Волчек: Эссе Бориса Пармонова “Сиена под вопросом” посвящено появившемся в последнее время публикациям о Леониде Леонове.
Борис Парамонов: В русских литературных кругах наметился интерес к Леонову. Всё-таки его “Пирамиду” кое-кто прочитал, эта вещь явно впечатлила, и, думается, прежде всего тем, что в Леонове увидели писателя, а не золоченую казенном золотом куклу соцреализма. Никакого советского сервилизма в вещи нет, - и тогда вдруг увидели, что в Леонове есть: стиль и язык, он - писатель, настоящий писатель, и крупный. И начали теперь писать о Леонове люди иного плана, чем Михаил Лобанов, когда-то, в 1955 году, откликнувшийся на леоновский “Русский лес” целой книгой, так и названной, - “Роман Леонида Леонова “Русский лес”.
Я Леонова для себя открыл давно, еще школьником: открытием была его “Дорога на океан”. А “Русский лес” начал читать в армии, но за превратностями военной службы так и не кончил: казарма – не место для толстых книг. Но у меня осталось воспоминание о страницах, на которых описан выезд в зимний лес рубщиков-пильщиков, еще в старой, досоветской жизни – с таким не в каждой книге встретишься. Сейчас “Русский лес” выставили в интернете; инициатор этой культурной акции – человек не шибко большой культуры: к слову “сиена” он поставил в скобках “так в тексте”, явно не зная того, что сиена – светло-коричневая краска, в описании кирпичных городских домов слово всячески уместное. Такой же курьез был в “Пирамиде”: наборщикам было неизвестно слово “фиск”, они набрали “фиаско”, и никакие корректора-редактора этого тоже не знали – не заметили.
