Ведь Бём и после октября 1917 года продолжал сверять свои часы по часовым стрелкам II Интернационала и неотступно следовал его политическому курсу.
Жигмонд Кунфи, соратник Бёма по руководству социал-демократической партией, так же как и он, питающий антипатию к коммунизму, будучи человеком умным и всесторонне образованным, оказывал на Бёма большое влияние. Правда, его так же, как Бёма, одолевали сомнения: а если будущее докажет, что позиция правых социал-демократов, отказавшихся от сотрудничества с коммунистами, была правильной? Но в последние дни стало ясно, что венгерский рабочий класс готов следовать примеру русских рабочих, что идея диктатуры пролетариата непременно восторжествует на венгерской земле. Поэтому-то Кунфи и поставил свою подпись под соглашением, объединяющим две рабочие партии. Пришлось отречься от своих прежних взглядов и примкнуть к тем, кого до нынешнего дня они беспощадно преследовали. Бём последовал его примеру.
Он понимал — старого не вернуть, и его вдруг охватил неизъяснимый азарт, он почувствовал себя первооткрывателем неведомых земель, пустившимся в дальнее плавание по бурному морю. И вот теперь, самоуверенно улыбаясь, он подходил к молодому человеку, которого еще так недавно люто ненавидел. «Самуэли не был участником переговоров о формировании Советского правительства, — рассуждал Бём, — а значит, ему еще далеко до меня, опытного партийного лидера!»
Тибор почувствовал, как кто-то крепко сжал ему локоть. Он обернулся.
— Наша сила и ваша энергия, товарищ Самуэли, способны творить чудеса… — сказал Бём, эффектным жестом искушенного оратора стараясь подчеркнуть важность своих слов. Он намекал, что молодые коммунисты должны умерить пыл. Социал-демократы вносят свой пай — могущественную, умудренную опытом партию. Значит, сила на их стороне. А что у коммунистов? Революционный задор? Бём полагал, что Самуэли примет за чистую монету его горячие заверения в преданности общему делу, конечно если он убежденный сторонник единства рабочих партий, а не тщеславный соперник.
Сложные чувства обуревали и Самуэли. Он был растроган, но отнюдь не выспренными словами Бёма.
Его взволновало примирение коммунистов с социал-демократами. Ведь именно в рядах этой партии начал он борьбу за социальную справедливость. Однако смысл слов, сказанных прожженным политиканом, Самуэли понял гораздо глубже, чем мог предположить сам Бём. Теперь, когда социал-демократические лидеры вступили на путь, указанный коммунистами, они вернули себе былое влияние на рядовых социал-демократов. Но так сразу выступить с наглым предостережением по адресу коммунистов!.. Не слишком ли вы распоясались, господин Бём! — мысленно возмущался Самуэли.
