— Это ты ничему не научился, — ответил Самуэли. — Да и где тебе было учиться? В окопах не был, в плену не был, в революционной борьбе не участвовал. Не знаешь жизни, не знаешь, чем живут и дышат твои современники, только и умеешь критиковать и отвергать.
Гёндёр недобро усмехнулся, посмотрев вслед Самуэли. «Ничего, голубчик, — думал он, — завтра нагряну к тебе в наркомат, по-другому заговоришь…
Так опишу твою деятельность… И заголовок ужо готов: «Беспощадность». Не попадался ты на мое перо, но ничего, теперь не уйдешь».
На следующий день он действительно пришел в наркомат. В приемной было полно посетителей. Рабочие, солдаты, инвалиды. Переговариваются, отчаянно спорят. В комнате душно, накурено. Гёндёр с трудом протиснулся вперед.
— Поговаривают, — громко сказал он, — будто нарком резок и крут. Не боитесь?
— Оно, конечно, дрянь какая-нибудь его боится, — отозвался один из посетителей, — но, если вам угодно знать, мы потому и пришли сюда, что нарком хоть и крутой, да зато правильный человек. Всякую мразь в два счета вытурит…
Эти слова вызвали дружный смех и одобрительные возгласы. Гёндёр быстро вышел из приемной.
О разоблачительной статье нечего было и думать. Послонявшись по коридору, он прорвался в кабинет наркома. Самуэли говорил по телефону. Речь шла о летнем отдыхе детей рабочих: школьники в сопровождении учителей поедут на озеро Балатон. Самуэли мечтал устроить палаточные лагеря и на острове Маргит на Дунае… Гёндёр послушал, послушал и понял, что здесь ему тоже делать нечего.
— Ишь, что затеял, — брюзжал он. — Летний отдых детей… В такое время! А как было бы хорошо развенчать этого преуспевающего коммунистического деятеля…
Все последующие дни Гёндёр ходил по пятам за Самуэли. Однажды утром встретил его у подъезда Музея изобразительных искусств и, словно шпик, незаметно прошмыгнул за ним. К его удивлению, Самуэли спустился в подвал. «Ого! — подумал Гёндёр, — любопытно!» Работник музея сказал Гёндёру, что Самуэли пошел в запасник. Он задумал устроить выставку из частных коллекций, изъятых у богачей. Гёндёр приуныл. Но тут его внимание привлекло одно обстоятельство: Самуэли долго стоял возле портрета испанского кардинала. «Да ведь это инквизитор XVI века! — сладострастно подумал Гёндёр. — Значит, вот каковы его идеалы? На этом можно сыграть!»
— Любуешься кардиналом Ниньо де Гевара? — спросил Гёндёр, вдруг подходя к Тибору.
— Гениальная картина Эль Греко, — ответил спокойно Самуэли. — Полотно из коллекции Марцелла Немеша.
