Армен сложил письмо, чувствуя, что этот маленький, чудаковатый человек ему по-настоящему близок. Было в их расставании что-то роковое, и это расстроило Армена: он больше никогда не увидит Мираша… Невольно взгляд его упал на большое, одинокое дерево, чья густая и широко раскинувшаяся крона доходила до другого берега реки. Оно словно и было тем самым деревом, о котором говорил Мираш, и на миг показалось, что он уже растворился в этом могучем стволе и исчез безвозвратно…
Армен снова остался один. Он не знал, что делать дальше. Может быть, лучше уйти отсюда? Но куда? Он прочесал почти всю эту степную равнину вдоль и поперек. Ее города и села похожи друг на друга и отличаются лишь названиями. Армен вспомнил ночное происшествие, но, как это ни удивительно, оно ушло, не оставив следа, вместе с ночью и ее непроглядным мраком, в существование которого сейчас, в ярких лучах нарождающегося утра, трудно поверить. В самом деле, может, его вовсе и не было?..
Он взял свой рюкзак, забросил его на плечо и пошел вдоль стены. Удивился, когда увидел прямо под стеной глубокий ров, прикрытый стеблями беспорядочно растущей травы и низкого колючего кустарника. Ров был заполнен мутной илистой жижей, непроницаемая глубина которой внушала страх. Значит, ночью он прошел по краю этой замаскированной пропасти, не ведая, что при любом неверном шаге может полететь вниз. А разве сама жизнь не та же западня, и разве не грозит она гибелью в любое мгновение? Вполне вероятно, что эта опасность и заставляет людей всегда шагать прямо и не ошибаться…
Достигнув края стены, Армен благополучно преодолел участок, заросший тощим кустарником, и огляделся. Лишь теперь он понял, что, по всей вероятности, эта стена — единственное, что осталось от разрушенного временем строения, она как бы разделяла два разных мира. Когда-то здесь мог быть хлев, а мог быть и княжеский дворец… Из темных расщелин стены то и дело вылезали всевозможные насекомые и, осмотревшись, спешили по своим делам…
Откуда-то сзади до слуха Армена внезапно донесся жалобный крик. Обернувшись, он увидел на ведущей к автовокзалу пустынной дороге одинокую маленькую старушку: отчаянным усилием она пыталась удержать большую и неуклюжую тележку, которая накренилась и уже была готова перевернуться. Армен стремглав бросился на выручку, подставил плечо и удержал тележку, тяжело, с человеческий рост, нагруженную всяким хламом. Здесь были ветхие, во многих местах порванные покрывала, пыльные выцветшие занавески, истершиеся коврики, на которых не осталось ни клочка ворса, пожелтевшие газеты, рваная обувь, топор с зазубринами, кувшин с отбитой дужкой, ржавая проволока, потрепанные книги, искореженное дырявое ведро, половник без ручки и прочие непонятные предметы, и все это было неумело перевито-перевязано грязной полусгнившей бечевкой. По сути, это была груда мусора, от которой исходил едкий специфический запах. Он показался Армену знакомым.
