— Что ты потерял в этих местах? — нарушил молчание пожилой. Голос звучал мягко и нейтрально.
— Хочу работать, — утерев рукавом стекающую из носа кровь, ответил Армен и судорожно глотнул слюну.
— Где или у кого? — спросил пожилой, равнодушно разглядывая пыльную одежду и поношенные ботинки Армена.
— Ну… — начал Армен и в какой-то момент хотел назвать имя Скорпа, но не смог, — не знаю, ищу…
— Так-так, — неопределенно процедил пожилой, откинувшись на спинку стула и склонив голову набок. Пальцами правой руки он поигрывал авторучкой, и Армен понял, что когда ручка застынет в покое, его судьба будет решена…
— С вашего позволения замечу, что этот бродячий разбойник врет, — вдруг с тревогой в голосе затараторил Чаркин, видимо, уловивший какую-то опасность в этой почти неощутимой перемене ситуации. — Какой из него работник!.. Посмотрите на его рожу — вылитый бандит…
Пожилой скользнул по нему рассеянным взглядом и ничего не сказал. Авторучка точно по собственной воле отдалась игре его пальцев. Внезапно лицо его застыло. Лоб Армена покрылся холодной испариной. Он успел заметить, как плотно сжались губы пожилого, точно тая угрозу. Резким движением пожилой бросил ручку на стол и открыл рот, собираясь что-то сказать, но в эту минуту за спиной у Армена открылась дверь, и в кабинет вошел еще один человек. Армену показалось, что это тот, чье незримое присутствие сопровождало его по дороге сюда…
— Разрешите?
— Что у тебя? — едва скрывая раздражение, спросил пожилой.
Вошедший был человеком с ухоженной внешностью и мягкими, изысканными движениями. В ответ он выразительным жестом указал на бумагу, которую сжимал в руке.
— Неси! — пожилой громко прочистил горло.
Проходя мимо Армена, человек вскользь взглянул на него, как смотрят на случайный клочок бумаги, и быстрыми шагами направился к пожилому. От него исходил резкий запах одеколона, тотчас же заполнивший весь кабинет, и Армен почувствовал: что-то изменилось, что-то относящееся к нему. Об этом говорило и помрачневшее лицо Чаркина.
Человек подошел к столу, положил принесенную бумагу перед пожилым, потом наклонился к нему и стал быстро-быстро что-то шептать ему на ухо. Пожилой внимательно слушал, косясь на бумагу. Вошедший, по-видимому его помощник, скорее всего излагал содержание полученного документа. Лицо пожилого хмурилось все больше и больше. В конце концов он побагровел от ярости.
— Довольно! — взревел он, ударив кулаком по столу с такой силой, что стол ответил жалобным стоном, а помощник отшатнулся, при этом его холеное лицо исказилось от страха. — Довольно! Что значит «лично»? На сколько кусков я должен разорваться? Всю ночь ни на минуту не отрывался от дел, чтобы потом сомкнуть глаза, отдохнуть немного. Может, мне еще и в карауле стоять? А чем будет заниматься эта армия дармоедов? — грозно вопросил пожилой, бросив свирепый взгляд на своего помощника, точно тот был во всем виноват. — Видите ли, я должен оставить все дела и взять лично на себя «руководство ночным патрулированием…» — Безмерно оскорбленный, он скорчил саркастическую гримасу и, вскочив из-за стола, угрожающе заметался по кабинету. — Видно, это тупоголовое мужичье совсем с ума посходило! Спят, точно боровы, что-то померещится им во сне — и тут же требуют закона и порядка. Что значит «мы видели убийцу»? Если видели, пусть его схватят и приведут, а я с удовольствием накажу! Я знаю, что и как они видели, эти остолопы! Того учителя истории тоже «видели», говорили: «это он». А потом выяснилось, что он вообще в первый раз вошел в это проклятое село. И снова эта идиотская история повторяется, снова и снова! — Точно в лихорадке, он говорил сам с собой, сверкая невидящими глазами. — И я должен оставить свои дела и ехать черт-те куда, чтобы лишний раз убедиться, что ни бельмеса они не видели, что это им во сне приснилось — так, что ли? Да ведь эти свинопасы ничего не знают о чужеземце! Кого подозревают, на того и указывают. Спрашивается, если этот человек долгое время жил в заброшенной развалюхе, почему никто не поинтересовался: а кто он такой, зачем явился в их село, чего он хочет? Или же: как этот ребенок оказался в полночь возле развалин?.. Я знаю, что я сделаю, — круто остановившись и выбросив вверх руку, воскликнул пожилой с недоброй усмешкой. — Я поеду, да, поеду, но если и на сей раз выяснится, что это была пустая трата времени, — ни на что не посмотрю, дух вышибу из этого старосты!.. Да, да, собственными руками прихлопну!.. — Пожилой умолк, наклонив голову, и только щека его конвульсивно подергивалась.
