— А эту?
— А эту я получил по почте.
— Кто тебе её послал?
— Не знаю. Получил по почте. А кто послал, не знаю. В ней всё правильно говорится, вот я её и напечатал.
Фердинанд Пантев и Владимир Недялков стояли друг против друга в классной комнате четвёртого класса. На зелёных партах были нацарапаны ребячьи имена, какие-то стрелки, причудливые фигурки. На доске — следы незаконченного урока о Фракии. «Площадь 800 квадратных километров, разводят табак и пшеницу. Главный хозяйственно-административный центр — город Пловдив…»
Пантев сделался притворно-любезен:
— Ах, извините, что до сего момента так бестактно называл вас на «ты», господин журналист! А мне-то говорили, что вы плотник. Я не знал, что вы — главный редактор газеты. Прошу вас, садитесь.
Владимир Недялков сел. Ему никак не удавалось стереть кровь со щеки.
Капитан кликнул ординарца:
— Принеси лист бумаги и чернила.
Снова в любезном тоне обратился к баю Владо:
— Не желаете ли закурить, господин редактор? Ах, вы не можете — у вас руки в наручниках. Ну ничего. Вы мне позволите закурить?
Ординарец принёс бумагу и чернила. Положил на стол.
— Сними с него наручники, — приказал Пантев. — А сейчас, господин редактор, напишите при мне статейку. Например, «Правда о Восточном фронте», «Помогайте защитникам народа — партизанам». Или, может быть, вас вдохновит другая тема, такая, как «Ложь, которую у нас распространяют гитлеровские подголоски»?
Владимир Недялков наконец отёр кровь со щеки и глухо возразил:
— Не имеет смысла.
— Что же вы не пишете, господин журналист? Ваши руки свободны, а бумагой и чернилами мы вас обеспечили. Что вам мешает?
Бай Владо пожал плечами.
— Что-то нет у меня настроения писать с такой разбитой башкой. Иначе бы обязательно написал.
Капитан, позабыв о своей любезности, заорал:
— Долго будешь меня разыгрывать? Вот, уже после твоего ареста мы обнаружили свежий номер газеты. Сегодня отпечатан. Сегодня, слышишь? Может быть, и это всё ты написал?
Владо пошевелился. В его потемневших глазах на мгновение вспыхнул радостный огонёк.
— И это всё я написал. Я на целый месяц вперёд написал.
Фердинанд Пантев шагнул к окну. Потом вернулся к двери.
— Не старайся казаться хуже, чем ты есть. И на молитву ты утром отказался идти.
Владо наморщил брови.
— Плохи же дела у царя, если он моими молитвами хочет попасть в царствие небесное.
— Так, значит, господин главный редактор? — Фердинанд Пантев подошёл вплотную к арестованному, пристально глядя на него своими серыми немигающими глазами. — Ты пишешь здесь, что борешься за землю и за правду?
