— Лучше раньше.
— Да.
— Что я должна для этого сделать?
Сашенька заворочалась во сне.
— Поживи пока у Наташи, — вполголоса сказал Сер» гей, делая жест, чтоб и Нина говорила тише.
— И она перейдет сюда?
Сергей повернулся спиной.
Ей до смерти не хотелось уходить из своей квартиры. Но оставаться сейчас она не могла. Когда он стал останавливать, она решила уйти назло.
Заплакала Сашенька. Сергей сам распахнул дверь настежь и ушел к ребенку.
— Я непрерывно вру, — говорила Нина. — Дай сигарету. Да брось ты этот инкубаторский журнал мод. Оловянные дуры.
— Не скажи, — отвечала Наташа. — Конечно, чувствую воспитание Сергея. Но куда бедным-то крестьянкам податься? Хочешь журнал с неприличными картинками? Боря достал. Расстарался, понимаешь, для потешить взор.
— Ты и с Борей спала?
— Нет, он импотент. ИМПО-78. Потом — 79 и так далее. Так что же ты все врешь?
— А!
— За мужичка в вагоне хвалю. То-то мне икалось. Вдруг да найдет меня, ' вдруг да родство душ.
— Голова кружится, — встала Нина. — Пойду умоюсь. Даже что-то тошнит.
— Перекурила, — сказала Наташа. — Сейчас проветрим. Тебе где стелить?
— Только не на диване.
Ночью Нине снова стало плохо. Она не стала будить Наташу, пошла в ванную и вдруг догадалась — беременна.
«Девочка допрыгалась», — сказала она себе.
Сквозь шелковую сорочку (ночной рубашки она не взяла) она почувствовала холодный эмалированный край ванны.
Не выдав тайны Наташе, днем, когда в ординаторской никого не было, она позвонила Сергею на работу.
— Ты один?
— Секунду. — Он закрыл трубку ладонью и через какое-то время сказал: — Да?
— Я в положении.
— От святого духа? Или от кого?
— Как от кого? — не сразу спросила она. И замерла.
— Я же не могу иметь ребенка. Ты это знаешь. Вот соберусь и лягу на операцию, тогда и приходи с подобными заявлениями. Не ерунди, Нинка, возвращайся.
— Но я… — заикнулась она и прикусила язык. — Прости, меня требуют.
Она долго сидела, не отвечая на звонки. Потом взяла чистый типографский бланк больницы, сходила вниз, в регистратуру, поставила печать, вернулась. И выписала сама себе направление на прерывание беременности.
— Все мы, «бабы, трясогузки и канальи», поэт не зря сказал, довели, — говорила Наташа. — Ну вот что, сидим — и что? — и скучно. Дожили, свистнуть некого, хоть на панель иди. На крупноблочную. Ну что ты вся прямо как вещь в себе? — Нина гладила белый халат. — Тебе кто вензель вышивал? Тетя Фаня? (Они вспомнили дежурную, которая сейчас была на пенсии, а до того работала нянечкой во многих больницах.) Ты знаешь, Нин, эта тетя меня во многом убедила, вот слушай:
