– …азарт, мистер Айрлэнд, был сравним лишь с тем, когда преследуешь врага на войне или бегущую от тебя деревенскую девку, чтобы испробовать на прочность ее невинность. На редкость умный медведь попался!..
Следующие десять минут, пока барон крутился рядом, пришлось терпеливо выслушивать целую охотничью сагу про «умного медведя» и отчаянного охотника. Я уже знал, что пока он не расскажет все до последнего слова, не умолкнет. Сюжет банален: умный медведь вилял и запутывал следы, а опытный охотник его настойчиво преследовал. Пропуская скуку данного повествования приведу лишь последнюю его фразу:
– …палец сам дернул курок и, вы не поверите — прямо в пасть! С такого большого расстояния! Медведь был уверен, что уже находится на безопасной дистанции и лишь единственный раз обернулся издевательски посмотреть на меня. Шанс вообще попасть в него был ничтожным. И — прямо в пасть! Представляете? Сейчас покажу его шкуру.
Я постоянно кивал, хотя в данный момент мне было плевать на всех медведей, если не сказать большего — на всех охотников, к которым я и сам себя отношу. Барон на старость лет слегка располнел и вряд ли уже бегал по лесам с той прытью, что в молодости. Он провел меня в гостиную, где мы почти утонули в мягких, как перина, креслах. Гостиная Стинвенгов, разумеется, выглядела куда скромнее моей. Эта же мысль касалась и самого замка, который уже давно скучал по капитальному ремонту. Короче, жили они весьма скромно.
Наконец к нашему обществу присоединилась сама мисс Элена. Моя лесная фея сегодня выглядела необычно по-домашнему. Мы обменялись многозначными взглядами, непонятными даже для нас самих. Она улыбнулась, и я улыбнулся в ответ.
– Мой батюшка наверняка утомил вас своими разговорами.
Тут только я понял, что в мире звуков нет ничего приятнее, чем слышать ее голос.
– Что вы, мисс Элена, барон отличный рассказчик!
Зря я это сказал. Как только барон услышал лестный о себе отзыв, так еще пуще прежнего принялся демонстрировать свое ораторское искусство, нам даже слово не давал вставить.
– Увы, мистер Айрлэнд, увы! Мир вокруг нас развращается не по дням, а по часам: безверие, крайняя бездуховность и повсеместная распущенность. Помню свою молодость — не то было! Совсем не то! Перед старшими в семье у нас трепетали, как перед святыми угодниками. Попробуй я своему отцу скажи какое-нибудь слово поперек… страшно вообразить, что бы там было. А сейчас?.. Наша провинция еще, слава Богу, держится на святых законах древности, а в городах уже творится всякий произвол. У меня теперь одна забота — выдать Элену за добропорядочного честного человека, который смог бы ее оградить от этого обезумевшего века. Я слышал… — он почему-то перешел на шепот: — что некоторые прозорливцы говорят, будто двадцатый век окажется еще более жестоким и распущенным. Последние времена, мистер Айрлэнд! Последние времена!
