«Как тяжела касанья твоего печать!..»
Подбородок второй удаляем…
«Но я молю: клейми меня опять!..»
Шею режем…
«Я эти муки ада назову нирваной».
Уже на рассвете она забылась на пару часов.
* * *
После обычной ежедневной планерки шеф сказал:
— Александра Борисовна, зайдите, пожалуйста, ко мне через минуту.
Саша отсчитала ровно шестьдесят секунд, глядя в окно, и постучала в дверь кабинета с табличкой «Главный хирург отделения пластической хирургии, такой-то».
Услышав «войдите!», она вошла.
Главный хирург сидел за столом, сосредоточенно рассматривая свои переплетенные пальцы.
— Присаживайтесь, Александра Борисовна.
— Спасибо, Антон Янович.
Пауза.
Антон Янович поднял на Александру Борисовну свои на четверть корейские глаза. Глаза как-то необычно блестели. И еще ассистентка заметила темные полукружья под ними.
— У нас ответственная операция… — произнес Антон Янович.
— Да, Антон Янович, — сказала Александра Борисовна, пока не понимая, к чему это: ведь все уже только что обсудили.
— А я не спал всю ночь… — продолжил он, не отводя взгляда.
«Если он сейчас предложит провести операцию вместо него, что в последнее время бывало нередко, — подумала Саша, — мне придется признаться ему в том же…» И опустила глаза.
— По вашей милости, между прочим, — добавил шеф.
Саша удивленно посмотрела на него.
— Я не мог заснуть, потому что думал о вас.
Саша прикрыла лицо — она сейчас рассмеется.
— Больше того, я не хотел засыпать, чтобы продолжать думать о вас.
Она снова посмотрела на шефа.
Шеф встал.
Саша тоже поднялась.
Он обогнул стол и подошел к ней близко-близко.
— Что прикажете делать? — спросил шеф.
— В этом месте… — Саша улыбнулась, — в этом месте мой будущий папа крепко-крепко прижал к себе мою будущую маму.
Шеф коротко хохотнул, запрокинув голову — о, как же Саше нравилась эта его диковатая манера! — а потом прижал к себе Александру Борисовну.
— Так? — спросил он.
— Не совсем…
— Так? — Он сжал объятия.
Александра Борисовна пискнула, и в этот самый момент на пороге кабинета появилась старшая сестра предоперационной палаты с весьма озабоченным лицом, которое не замедлило вытянуться и преобразиться в недоуменное.
Антон Янович — и Саша это отметила — не дернулся, не отпрянул, а тихо сказал, повернувшись к сестре:
— Я сейчас выйду.
Сестра ретировалась, а он посмотрел на Сашу.
— А что было потом? — спросил он.
— Отгадайте с трех раз.
Но он не стал гадать, а просто поцеловал ее в губы. Саша ответила на поцелуй.
Операцию перенесли на следующий день — у примы поднялась температура. Возможно, это спасло ее лицо от некоторых вполне вероятных непредвиденностей.
