— Всегда даю себе слово исследовать Прованс, деревню за деревней, — протянул Стивен, потягивая «Дюбоне» и прикуривая очередную сигарету. — Это и есть настоящее сердце Франции, не то что напыщенные Канны или Ницца. Но ты, может быть, туда хотела отправиться? Боюсь, я все за тебя решил, подумал, что тебе должно понравиться какое-нибудь тихое местечко.
— Ты прав. Здорово сбежать от сутолоки. Что Канны, что Борнмут — разницы никакой, только язык да еда отличаются! А здесь… — она махнула рукой в сторону женщины, которая несла французский батон длиною в метр и покрикивала на смуглого паренька, ведущего за поводья ослика, — здесь все по-другому.
Он кивнул, бросил несколько монеток на стол и поднялся:
— Пойдем, Дженни. Нам еще ехать и ехать.
— Куда ты меня везешь?
— В одно местечко, где подают лучший обед на всем побережье. Все просто, без претензий, но еда — пальчики оближешь.
Еще через полчаса они остановились у небольшой, выкрашенной в розовый цвет виллы, увитой плющом.
При виде Стивена мужчина в возрасте расплылся в довольной улыбке и повел их через отделанный изразцами пол на большую террасу со столиками и высокими колоннами, вверх по которым взбирались растения с темно-зелеными листьями. Вид с террасы открывался просто восхитительный: бесконечные оливковые рощи плавно переходили в искрящееся море. И никаких машин, лишь сверчки да цикады стрекочут.
— Хочешь чего-нибудь определенного или предоставишь выбор мне? — поинтересовался Стивен, усаживая ее за столик на самом краю.
Джейн понимала, чего он от нее ждет, а потому просто кивнула в ответ и теперь с улыбкой следила за разговором патрона со Стивеном. Клиент не просто сделал заказ, они с хозяином каждое блюдо во всех подробностях обсуждали. Джейн немного понимала по-французски, но даже представить себе не могла, что за еда их ожидает.
— Да и незачем, потом увидишь, — ответил Стивен, когда она призналась ему в этом. — Хотя, если ты хочешь бифштекс с овощами…
Джейн расхохоталась и откинулась на спинку стула:
— Здесь просто шикарно. Такое впечатление, что до цивилизации миль двести.
— Это и есть цивилизация. А жизнь там, внизу, — махнул он рукой, — и не жизнь вовсе. Бессмыслица полнейшая, люди — словно белки в колесе, бегут, бегут в никуда.
— Ты тоже в этом колесе вертишься, — напомнила она ему. — Причем твое куда больше и быстрее других!
— Знаю. Иногда мне хочется все бросить и поселиться на острове, вдали от всех.
— И что же тебе мешает?
