Содержание доклада, спокойный, деловой тон Сталина произвели на всех огромное впечатление.
Я с большой радостью воспринял слова доклада: «...Наша авиация по качеству превосходит немецкую авиацию, а наши славные летчики покрыли себя славой бесстрашных бойцов». Эта высокая похвала, безусловно, относилась и к защитникам неба столицы.
Мне не довелось быть на Красной площади во время исторического парада. Нужно было принять все меры к тому, чтобы в случае налета своевременно сообщить о нем и не допустить фашистские бомбардировщики к Москве. На этот счет я получил личные указания от Верховного Главнокомандующего. На командном пункте был установлен телефонный аппарат прямой связи с трибуной Мавзолея, на которой во время парада находились руководители партии и правительства.
В этот день все обошлось благополучно, хотя понервничать все же пришлось. Дело в том, что во время парада мы получили донесения от постов ВНОС о двух самолетах, шедших к Москве. Один из них — это был У-2 — летел из штаба Калининского фронта с донесением. Предупредительным выстрелом его заставили сесть. Он приземлился рядом с огневой позицией зенитчиков. Второй самолет направлялся в Москву из Куйбышева. Пришлось позвонить командующему ВВС генералу П. Ф. Жигареву и попросить его отдать распоряжение о посадке этой машины. «В противном случае, — сказал я, — придется ее обстрелять».
[83]
Мы знали, что оба самолета наши. И все же нельзя было рисковать, допуская их к Москве. Кто мог гарантировать, что по ним не откроют стрельбу зенитчики, следуя строгому предписанию на сей счет. А это могло вызвать неприятные последствия, омрачить праздник.
Немецкая авиация после поражения, которое она потерпела 6 ноября, видимо, уже не имела сил для повторения налета. Однако позже, узнав о проведенном на Красной площади параде, главари люфтваффе, очевидно, сокрушались, что не попытались сорвать его.
После октябрьских праздников нашим войскам еще пришлось вести тяжелые оборонительные бои. Противнику удалось добиться в этот период некоторых успехов и потеснить нашу оборону.
В те дни, предшествовавшие советскому контрнаступлению под Москвой, по указанию Ставки мы сформировали две противотанковые группы, предназначенные для поддержки войск Западного и Калининского фронтов. Конечно, это ослабляло противовоздушную оборону столицы, но Ставка шла на такую крайнюю меру, не имея в то время возможности усилить каким-либо другим путем огневые средства войск, оборонявших подступы к Москве. Кроме того, привлечение зенитчиков к противотанковой обороне одновременно обеспечивало и противовоздушную оборону войск, что имело очень большое значение.
