Как красиво все это было бы в цвете! Мягкая, приглушенная песчаность обоев с редкими полосами изумрудно-бирюзовых цветочных гирлянд, бежевое покрывало на коричневом диване, пронзительная коричнева меха, очень близкая по тону к волосам Ирен, миндалевидные, совсем темные глаза и потрясающе матовая, чуть-чуть розоватая кожа, рядом с ней даже бархатистые бочки персиков кажутся галантерейными…
Полная нога с точеной щиколоткой, как у породистой лошади, чуть-чуть покачивает золотистые ремешки и тонкий каблук туфельки на фоне серовато-бирюзового узорчатого ковра… А ее рука играет с прозрачным фужером, в котором переливается темно-бордовое вино, почти такого же тона, как и ее глаза. Разве возможно передать это в рисунке?..
Впрочем, если не считать бирюзового, то здесь всего три оттенка коричневого: темный — шубки и дивана, бежеватый — персиков и покрывала и — особый матово-жемчужный тон ее тела…
Нет, ерунда, это не выразить одним коричневым, вся штука именно в загадочной бирюзе всей ее квартиры… Не пронзительной, зеленоватой, как у Матисса, а именно первозданной, заново открытой импрессионистами… Странно, что кареглазая брюнетка выбрала именно бирюзу для интерьера. Впрочем, так велит ее темпераментная натура, я ведь сразу угадал это уже на ее бирюзовой кухне…
— Ирен, а у вас есть кофе?
Глава 9, в которой я сижу как дура в распахнутой шубе
Почему я слушаюсь его, сижу как дура в распахнутой шубе на голое тело, держу на диване фужер с вином, а на коленях — персики?.. Пошло до невероятия! Тоже мне, Саския с Рембрандтом! «Не двигайтесь»! Смешно, честное слово! Ночь на дворе, а я не могу двигаться в собственной квартире. «Где у вас бумага?» Вытер об себя руки и давай рисовать. Зачем? Доказать, что он действительно художник? Я и так верю. Почему нельзя было сразу заняться любовью? Кажется, я раз сто сказала «да». Вдруг у него какие-нибудь мужские проблемы?
Я внимательно смерила Арнульфа взглядом, а он даже не оторвался от своего занятия. Можно подумать, я — ваза или статуя! Смотрит на меня, как на предмет… Если проблемы, то чего приходить? Стоп. А как все-таки он ко мне попал? Не мог же прилететь в самом деле… И молчит. То говорил, говорил, как астролог какой, а теперь молчит…
Интересно, неужели ему от бороды не жарко? А она мягкая. Надо же, за столько лет у меня никогда не было мужчин с бородой и таких долговязых. Я всегда считала, что не в их вкусе, а тут на тебе… Конечно, руки у него фантастические. Потрясающе, как нас бьет током, стоит прикоснуться. И все падает…
