— Понимаю.
Она прижалась к моей груди. Я поднялся на третий этаж. Повернуть дверную ручку, удерживая Линду, было непросто. К счастью, Линди сама открыла дверь.
— Меня еще никто не носил на руках, — сказала она.
— Я почти не ощущаю тяжести. Я очень сильный.
Удивительно, но Линди снова уснула. Как ребенок на руках у взрослого. Она доверяла мне. Я осторожно шел по темной комнате, старясь ни за что не задеть. А ведь для Уилла такая «ночь» длится постоянно. Подойдя к кровати, я опустил Линду и прикрыл ее одеялом. Мне хотелось ее поцеловать. В темноте это было бы проще. Я соскучился по прикосновениям к другому человеку. Со времени прошлогоднего Хэллоуина я никого не брал за руку. Но я не смел воспользоваться сложившейся ситуацией. Если Линди проснется, она мне этого никогда не простит.
— Спокойной ночи, Линди, — сказал я и пошел к двери.
— Спокойной ночи, Адриан, — вдруг услышал я.
— Спокойной ночи, Линди. Спасибо, что посидела со мною. Это было замечательно.
— Замечательно, — повторила она.
Ее кровать скрипнула. Наверное, Линди повернулась на другой бок.
— Знаешь, Адриан, почему-то в темноте твой голос кажется мне знакомым.
Осень становилась все холоднее и дождливее, но меня это не волновало. Главное — теперь я мог говорить с Линди и не бояться, что мои слова насторожат ее или испугают.
Как-то после занятий Линди вдруг спросила:
— А что у тебя на пятом этаже?
Я прекрасно слышал ее вопрос, но сделал вид, будто о чем-то думаю. На пятом этаже я не бывал со времени появления Линды. Для меня этот этаж был символом безнадежности. Сразу вспомнилось, как я сидел там у окна, читал «Собор Парижской Богоматери» и чувствовал себя не менее одиноким, чем Квазимодо.
— Извини, задумался. Ты, кажется, о чем-то спросила?
— Я спросила про пятый этаж. Ты живешь на первом. На втором — кухня и гостиная. На третьем — мои комнаты. На четвертом живут Уилл и Магда. Но я точно помню: в доме пять этажей. Когда мы подходили к нему, сосчитала.
Пока она говорила, я мысленно подготовился.
— Ничего там особенного нет. Склад старья. Ящики, коробки.
— Ой, как интересно. Можно посмотреть? — спросила она, направляясь к лестнице.
— Ну что интересного может быть в старых коробках? Ничего, кроме пыли. Будешь чихать.
— Пыли я не боюсь. А ты хоть знаешь, что в тех коробках?
Я покачал головой.
— Какой ты нелюбопытный. А вдруг там сокровища?
— Сокровища? В Бруклине?
— Ну, может, не такие, как в сказках. Другие. Старые письма, открытки. Или картины.
