— Это не важно, — скороговоркой выпалил я и ушел.
Через час мы обедали. Магда приготовила изумительно пахнущее arroz con polio. Линди, естественно, к нам не присоединилась. Тогда я попросил Магду отнести ей порцию этого восхитительного блюда.
— Я же сказала, что обедать не буду, — услышала Магда рассерженный голос Линды.
— Я не заставляю вас обедать с нами. Я принесла вашу тарелку. Вы откроете дверь?
За дверью было тихо. Потом, уже другим тоном, Линди сказала:
— Да. Я поем. Спасибо. Сейчас открою.
А мы, как всегда, пообедали втроем. После обеда я поблагодарил Магду и сказал, что пойду прилягу. Уходя, я выразительно посмотрел на Уилла, мысленно сказав ему:
«Я сделал все, как ты сказал, но это не помогло».
Наверное, Уилл каким-то шестым чувством это понял.
— Терпение, — только и ответил он.
Я лег, но заснуть не мог. Одна мысль, что Линди здесь, всего в двух этажах от меня, прогоняла сон. Я ощущал ее ненависть, словно она проникала сквозь вентиляционные каналы, стены и перекрытия. Я не ожидал такого развития событий. Так у нас ничего не получится. Чудовищем я был, чудовищем, скорее всего, и умру.
— Я нашел действенный способ, — сказал мне Уилл.
Это был второй день жизни Линды в нашем доме.
— Какой? — равнодушно спросил я.
— Молчание. Если ты оставишь ее в покое, возможно, она сама выйдет к нам.
— Когда девчонок «оставляешь в покое», они просто теряют к тебе интерес.
«Поэтому ты и живешь один, приятель», — подумал я следом про Уилла.
— А что тебе дали попытки заговорить с ней? — резонно спросил он.
Я был вынужден признать правоту Уилла. Что ж, попробуем молчание. Но Линди еще не видела моего лица, и это меня пугало. Что она скажет, когда увидит?
Несколько дней подряд я хранил молчание. Никаких попыток разговора через дверь. Линди оставалась затворницей в своих комнатах. Я наблюдал за ней через зеркало. Ее привлекали только розы и книги. Я читал те же книги, что и она. Засиживался допоздна, чтобы не отставать от нее.
Когда я уставал читать и книга выпадала у меня из рук, я ложился, но засыпал не сразу. Я чувствовал, как ненависть Линды призраком бродит по ночному дому. Может, я напрасно это затеял? Но гордая девчонка была моей единственной, последней надеждой.
— Я ее недооценивал, — признался я Уиллу.
— Точно.
— Вы того же мнения? — удивился я.
— Мое мнение не изменилось. А вот почему ты, Адриан, вдруг решил, что недооценил эту девочку?
— Я думал, она придет в восторг, поселившись в богатом доме. Сколько одежды я ей накупил! Она ведь из бедной семьи. Я постарался дать ей то, о чем она не решалась даже мечтать. Я думал, драгоценности и прочие штучки, которые так нравятся девчонкам, сделают ее добрее. А ей ничего не нужно.
