— Ой, простите. А это… это ваш пес? Он тоже будет жить здесь?
Мне ни разу не приходилось разговаривать со слепыми, хотя они попадались мне на улицах и в метро.
— Да, мы с Пилотом оба будем здесь жить. Твой отец заключил сделку, невыгодную для него.
— Вряд ли. Он не заключает невыгодных сделок. А что он вам рассказал обо мне? Помочь вам сесть?
Я взял его за руку. Уилл вздрогнул и отпрянул. — Прошу тебя больше так не делать. — Извините. Я лишь хотел вам помочь.
— Нельзя хватать людей за руки. Тебе бы понравилось, если бы я тебя схватил? Если желаешь помочь, спроси человека, нуждается ли он в помощи.
— Еще раз простите.
Недурное начало. Но мне придется ладить с этим парнем, иначе я останусь без учителя.
— Так вам помочь?
— Нет, спасибо. Я сам найду место.
С помощью трости, которую я только сейчас заметил, Уилл нащупал путь до дивана и сел. Пес не сводил с меня глаз, будто я был зверем, способным броситься на его хозяина. Потом снова зарычал.
— Он вам подсказывает, куда идти? — спросил я слепого.
Пилота я не боялся. Если он меня укусит, рана мгновенно заживет. Я наклонился и пристально посмотрел псу в глаза.
«Вот так-то, собачка», — подумал я.
Пилот сел, затем лег. Он по-прежнему не отрывал от меня взгляда, но рычать перестал.
— Ты что-то спросил? Ах да, как я нахожу дорогу. Я умею ориентироваться в пространстве. Но если, допустим, впереди лестница и мне нужно по ней спуститься, Пилот останавливается. И я понимаю: надо быть внимательнее.
— А у меня никогда не было собаки, — сказал я.
Я опять говорил какие-то глупости. Неужели слепцу интересно, была ли у какого-то нью-йоркского парня собака?
— Этот пес тоже не твой. У него один хозяин — я.
— Понимаю.
«Два-ноль в пользу Уилла».
Я сел напротив слепого. Пилот продолжал глядеть на меня, но его взгляд изменился. Похоже, пес пытался понять, кто я: странный человек или странный зверь.
— Так что мой отец рассказал вам обо мне?
— Он сказал, что с вами произошел несчастный случай. Вы стали инвалидом и вынуждены учиться дома. Наверное, вы прилежный ученик.
— Значит, инвалидом? — засмеялся я. — Очень политкорректное слово, но неверное. Отец назвал мою болезнь?
Уилл заерзал на диване.
— В общем-то, нет. Вам хочется поговорить о ней?
Я покачал головой и только потом вспомнил, что Уилл меня не видит.
— Немного, чтобы вы понимали, кого будете учить. Вся фишка в том, что я совершенно здоров. Я просто стал уродом. Я страшилище.
При слове «урод» брови Уилла слегка изогнулись, но он ничего не сказал.
