Писатель был еще относительно молод, черноволос, имелись в наличии также и усы — ну чем не вожделенный идеал! Конечно, до Гейбла ему было очень далеко (впрочем, как и до Омара Шарифа), вместо изящной элегантности движений — порывистая развязность, но — брюнет, усы опять же.
Лена, договариваясь о грядущем мероприятии, поглядывала на Протасова с любопытством — он или не он. «Он» — в смысле идеал. А писатель очень быстро уловил это любопытство и, словно завидев перед собой зеленый свет, стал решительно клеиться.
— Да чего там… Зовите меня просто Николаем. А вас как зовут? Лена? Замечательное имя — Елена. Елена Прекрасная. Вы давно здесь работаете? Надо же! Знал бы, почаще бы сюда заходил. Мы ведь с вами, можно сказать, родственные души — трудимся на ниве просвещения. Сложно, да. Сложно и интересно. А вы что завтра вечером делаете?
Флиртуя с мужчиной, Лена продолжала лихорадочно сравнивать его со своими любимыми актерами. «Но даже если это не «он», все равно, для здоровья же необходимо», — подстегнула себя она. Зеленый свет в ее глазах уже густел малахитом. За несколько минут разговора сотворилось то, на что при других обстоятельствах ушли бы дни и даже месяцы.
Они договорились о встрече на завтра — Николай должен был прийти вечером в библиотеку, как только закончится рабочий день. Якобы еще раз обсудить мероприятие.
Был один момент в разговоре. Пуританку Лену несколько покоробило, когда писатель, уже прощаясь, проскользнул к ней за стойку и поцеловал руку. Усилием воли она заставила себя ее не отдергивать, когда что-то колючее, мокрое и абсолютно чужое прикоснулось к ее запястью. Так надо было. «Это же для здоровья», — мысленно успокоила она себя.
Успокаивало также то, что местом их будущего свидания была назначена библиотека. Да, именно ее родная библиотека.
От входной двери было два ключа — один находился в полном и безраздельном ведении Шарлотты Кузьминичны, а другой кочевал между тремя ее подневольными сотрудницами. Кто уходит позже, тот и закрывает за собой дверь. А на следующее утро, само собой, ключевладелец старается прибежать раньше всех.
На самом деле вокруг стального холодного ключика кипели настоящие страсти. Может быть, не кипели — это слишком сильно сказано, — но пузырьки, как в бокале шампанского, уж точно поднимались.
Время от времени роковая женщина Наталья вдруг начинала проявлять несвойственное ей трудолюбие, оставляя ключ у себя. Коллеги ее и начальство расходились, а она оставалась одна среди стеллажей с социально-правовой литературой.
