И Геркулес так постарался, что Екатерина пришла в неописуемый восторг.
— Браво, господин капитан!.. Прекрасно, господин полковник!.. — страстно шептала она.
Перекусихина проснулась и все слышала. Но эта скромная горничная отвернулась к стене и, закрыв глаза, думала о том, что государыня опять обошлась без врача Роджерсона и «пробир-дамы» графини Брюс.
«Нетерпеливая эта матушка! — неблагосклонно ворчала она про себя. — Опасны такие штуки для здоровья».
— Как ваша фамилия? — спросила царица истопника, отпуская его.
— Чернозубов, ваше величество, — смущенно ответил истопник.
— Отныне вы будете называться Тепловым, в память того события, когда вы согрели свою государыню. Благодарю за прекрасную службу отечеству, господин полковник! Прощайте!
В тот же день Чернозубов получил указ о пожаловании ему потомственного дворянства, фамилии Теплова и десяти тысяч крестьян в Черниговской губернии с повелением немедленно покинуть Петербург.
Потомки его живы и в настоящее время и сохранили эту легенду о своем происхождении.
Потемкин знал о похождениях царицы, но к случайным связям он ее не ревновал. Как и у Панина, у него был свой гарем, а в доме его жили три племянницы, и он не пощадил этих девочек, Сашеньку, Вареньку и Наденьку, которые в него безумно влюбились.
Но связь с родным дядей не помешала Саше выйти замуж за графа Браницкого.
Сохранились его записки к Варе и Наде Энгельгардт.
«Матушка Варинька, жизнь моя, душа моя! Ты заспалась, дурочка, и ничего не помнишь. Я, идучи от тебя, тебя укладывал и расцеловал, и одел шлафроком и одеялом, и перекрестил. Прощай, божество мое, целую тебя всю».
Эту записку Потемкин оставил над подушкой заспавшейся племянницы-наложницы.
Екатерина принимала трех сестер очень приветливо и не ревновала.
Начался Пугачевский бунт. Забитый, замученный помещиками народ переходил на сторону Пугачева, обещавшего ему дорогую свободу.
Престол Екатерины колебался. Но ее спасли дворяне, которые защищали не столько трон, сколько свои привилегии. И, как водится, солдаты из, народа пошли бороться за своих угнетатей с освободителем.
Правда, Пугачев жестоко расправлялся с помещиками. Но в это самое время почти нашумел процесс Салтыковой, замучившей сто двадцать семь крепостных девушек такими утонченными пытками, что страшно даже рассказывать. Священник, живший в ее вотчине, хоронил ее жертвы, не донося правительству, а палачами были лакеи, крепостные Салтыковой.
Обычные холопство и трусость, которые родили рабство.
