– А Вы различаете эти цвета? – спросил я.
– Нет.
– Вы спросили меня, каков мой цвет. Откуда у людей берутся цвета?
– Цвет человека, – отвечал он медленно, – есть цвет ветра, преобладающего при его рождении.
– Каков Ваш собственный цвет?
– Светло-желтый.
– Какой же смысл в том, чтобы знать свой цвет или вообще обладать цветом?
– Прежде всего, по нему можно предсказать длину своей жизни. Желтый означает жизнь длинную, и чем светлее, тем лучше.
Очень поучительно, каждое слово – само по себе проповедь. Попроси его пояснить.
– Будьте любезны пояснить.
Ответ его был содержателен по части сведений.
– Тут все дело в изготовлении одежек.
– Одежек?
– Да. При моем рождении присутствовал некий полицейский, обладавший талантом наблюдения за ветрами. Талант этот в наши дни становится весьма редким. Как только я родился, он вышел на улицу и установил цвет ветра, дувшего наискось по холму. При себе у него был потайной сундучок, полный неких материалов и пузырьков; также имелись у него портновские инструменты. Он провел на улице что-то около десяти минут. А когда вернулся, в руке у него была одежка, и он велел моей матери надеть ее на меня.
– Где же он раздобыл эту одежку? – спросил я удивленно.
– Сам ее изготовил по секрету на заднем дворе – вполне вероятно, что в коровнике. Она была такая тоненькая, легкая, что тончайший муслин, сплетенный пауком, – совсем не разглядеть, если поднять в воздух, но, когда свет падал под определенным углом, порой удавалось случайно заметить ее краешек. То было чистейшее, совершеннейшее воплощение кожного покрова светло-желтого цвета. Этот желтый и был цвет ветра моего рождения.
– Ах вот оно что, – сказал я. Чрезвычайно изящное понятие.
– Каждый раз, когда наступал день моего рождения, – продолжал старик Мэтерс, – мне дарили новую одежку, точь-в-точь такую же, только надевалась она не вместо прежней, а поверх нее. Чтобы Вы могли оценить чрезвычайную деликатность и тонкость материала, я Вам скажу, что даже когда на мне, пятилетнем, этих одежек было целых пять, все равно казалось, будто я стою нагишом. Нагота это, однако, была особого, желтоватого свойства. Разумеется, носить другое платье поверх этих одежек не возбранялось. Я обычно носил пальто. Но каждый год мне доставалась новая одежка.
– Откуда Вы их получали? – спросил я.
– Из полиции. Их приносили прямо ко мне домой, пока я не подрос и не стал сам ходить за ними в казармы.
