– Я купил ее за десять центов!
– Кто-то сильно продешевил, – укоризненно ответил Уолли. – Такой красивый хвост и расцветка стоят не меньше доллара.
– Оставь себе. Украсишь интерьер. Можешь назвать нору «Петушок».
Уолли скривился.
– Пятьдесят центов.
– «Петушок Уолли». Так и назови. Я развешу рекламу твоего заведения по всему городу.
– Тридцать.
Ром ударил мне в голову.
– Я последний ребенок! – заорал я. – И завтра явлюсь сюда в шкуре «сайлента», чтобы выпить пару стаканчиков. Ты видел «сайлента»? Ты видел его?
– Десять центов, – торжественно сказал Уолли и выудил баночку из-за стойки.
– Черт с тобой, – согласился я, залез на табурет и заказал еще рома.
Проснулся я совершенно одиноким. Поперек кровати, запихнув голову под лежащую на полу подушку. На столике рядом – стакан с водой и маленькая плюшевая собачка. Где я ее взял, ума не приложу. Душа в моей квартирке нет. Придется топать в коридор, потому что пара ведер холодной воды нужны мне как воздух.
Главное, чтобы хватило денег. Вывернув карманы, я посчитал монетки – десять центов. Заколдованная сумма. Этого не хватит.
Пришлось захватить собачку и переться с ней к распорядителю, Денни-тазику. Он восседал на продавленной табуретке напротив душевой и эти самые тазики считал. Три, пять. Всего семь отменных тазиков, не нуждающихся в пересчете. Один с красными цветочками.
– Денни, – проникновенно сказал я.
– Нет, – ответил Денни. – Тебе вредно мыться. Заржавеешь.
Эта шутка ему никогда не надоедает.
– Я пришел поболтать, – сказал я и сел в тазик. Ноги не держали. – Вчера был на собрании Лиги Законностей.
– А-га, – ответил Денни, доставая ершик.
– Говорят, мою пенсию увеличат на доллар.
– Кто говорит?
– Председатель. Сказал, так будет намного законнее. Так вот, пока они меняют одни бумаги на другие, мне денег не дадут, но как только дадут, я сразу оплачу неделю вперед, обязательно с учетом воды. А пока мне дали вот этот милый сувенир.
Денни посмотрел на собачку.
– Это символ.
– Символ?
– Возрождения. Детская игрушка, понимаешь? Каждый, у кого будет такой, вскоре получит ребенка. По особой программе развития и спасения мира. Знаешь, привилегия… Только мне дети ни к чему, вот, не знаю, что с ней и делать.
– Ты серьезно?
– Вполне.
Мне стало на секунду жалко Денни, потому что этот балбес верил не только в многочисленные Лиги, Корпорации, Объединения, Альянсы и прочую чушь, но и в их обещания. А еще он действительно хотел детей.
– И какие это будут дети? Как ты?
