Никто на Винни обязанности мыть стены не возлагал. Полицейские вообще мало интересовались местом своего обитания. Окурки, плевки, обрезки, обертки, кровь – все это смешивалось в чудовищную кашу и хлюпало под ногами в узких коридорах. Если бы в Холодильнике температура была бы десятком градусов повыше, то констебли и дознаватели задохнулись бы. Но Холодильник вырабатывал в своих невидимых недрах кристально чистый холод, особенно усердствуя в выдвижных камерах-гробах. Ходили слухи, что пару раз заключенного забывали в «гробу» и вынимали уже мертвым, прямым и твердым, как палка копченой колбасы.
К камерам-сотам вела круглая сейфовая дверь, за ней открывался такой же круглый коридор, похожий на кротовую нору.
Сержанты сидели в маленьких комнатах-бункерах. Новички резались в «синди-синди», а штурмовики развлекались стрельбой по крысам, шныряющим по коридорам.
Патрульный приволок Сэтто в одну из комнаток, где только что совершилась расправа над седьмой крысой за день. Трупик отлетел к стене и остался там висеть, прилипнув к ледяной стене.
– Что это за херня? – осведомился Командор.
– Нападение на полицейского, сэр, – глухо сказал патрульный, сбросил сетку с плеч и продемонстрировал растекшийся по ноге черно-лиловый синяк. – Вот, – обиженно добавил он. – Чуть ногу мне не сломал, сучонок.
Командор перегнулся через стол, посмотрел на синяк.
– Ладно, – сказал он, – оформлю. Потом посмотрим, с чьей он улицы, и пусть катится… Сними паралич-то.
– А сетку?
– И сетку тоже.
Патрульный, все еще с задранной штаниной, расцепил звенья компрессионной цепи и прижал к шее Сэтто коробочку парализатора.
Сэтто тряхнуло. Мышцы словно взбесились: правая рука поползла по полу, левая потянулась к затылку, колени свело вместе и ударило крупной дрожью. Отвисшая губа напряглась и разошлась в широченной улыбке.
– Да, – кисло сказал Командор, – я тоже очень рад тебя видеть.
Патрульный подумал немного, тоскливо посмотрел по сторонам и вышел.
– Итак, – продолжил Командор и выхватил из пачки чистый лист таким жестом, словно собирался изобразить на нем божественный лик. – Ты кто?
Сэтто пришлось ударить себя кулаком по губам, чтобы с лица сползла глупая улыбка. Кулак обрадовался и принялся молотить по лицу и дальше. Сэтто, не дыша, зажал его под коленом.
– Сэтто Тайгер, – ответил он. – Констебль Винни меня хорошо знает.
– Ага, – сказал Командор, – значит, констебль Винни тебя хорошо знает… – Он повернулся на стуле, одним щелчком вскрыл маленький металлический ящичек и вытащил оттуда пухлую папку с множеством закладок-языков.
