— Да… Когда-то мне один киргиз говорил: каждый горбатый верблюд считает, что стоит арабского скакуна.
— Что вы сказали? — не расслышал Сюсько.
— То я так. Старое вспомнилось.
— Может, думаете, Антося не выдаст за меня свою дочку? Я уже говорил с нею. Сказала, покупай землю, учись хозяйновать, а дочка тем часом подрастет.
— Дай боже нашему теляти да волка съесть, — пробурчал дед и опять спросил: — Так ты все ж таки чего пришел?
— Да чего ж… Шел и к вам завернул. Да припомнил, что за вами должок. Ма-аленький должочек, — вкрадчиво пропел Сюсько, — ну да я знаю, что вы расплатитесь. Конечно, расплатитесь. Только бы пан управляющий согласился ждать. А он согласится, если вы сходите на шарварочек.
Гриша плел корзинку и прислушивался к каждому слову десятника. Дед Конон долго молчал: сразу понял, что десятник не просто завернул, как он говорит по своей привычке лукавить и лебезить, что раз уж зашел, значит, его послали с каким-то строгим наказом. Злость кипела в сердце старика, но он тихо спросил:
— А что ж оно там за шарварок?
— Канавку копать, канавку, — поспешно ответил Сюсько. — Ясновельможный пан хочет сделать речушку из своего озера в Припять. Ага, из озера пряменько в Припять, чтоб лес сплавлять.
— Это ж на сколько дней?
— На месячик. Не больше. Только на месячик.
— Умом помутился твой ясный пан. Месячный шарварок перед самой жатвой! — все еще не отрываясь от работы и не глядя на десятника, сказал дед Конон. — Мне с долгами надо рассчитаться. Да и себе хоть пуд жита заработать на хуторах. Когда ж тут еще на шарварок?
— Хы! На хуторах! И хочется вам блукать по чужим токам? — Сюсько недоуменно приподнял вверх острые плечи, туго обтянутые белой рубашкой с панского плеча. — Лучше ж взять у пана еще немножко земли да посеять свое. Ей-бо!
— На земле, какую твой пан сдает в аренду, даже бурьян не растет.
— Ой, ой! Неправда ваша. Ей-бо, неправда! — Сюсько развел руками, а потом, сгорбившись, сложил ладони, как на молитве: — Земля у нашего ясного пана хорошая. Ей-боженьки, хорошая. Да и как можно обижаться на землю! Она ж сотворена самим…
— Хватит мне проповедь читать! — оборвал дед. — Не пойду.
— Ой, ой. Мне жалко пана. Ей-бо, жалко! Ежели пан Багно не выйдет на шарварок, то пан управляющий пришлет пана секвестратора.
Большие темно-серые глаза деда сурово и холодно сверкнули на десятника:
— Пришлет секвестратора? А что ж возьмет у меня твой секвестратор? Дырки иа коленях или заплатки на заду?
