Они не унимались. Я не говорил им, что давно уже подыскиваю подходящую квартиру. И главное – подальше от Хэмпстеда. Наконец я нашел маленький дом в Кенсингтоне. Он стоял в узком кривом переулке на задворках Хай-стрит. Здесь было тихо. Если на мостовой поставить автомобиль, второму уже не проехать. Комната и кухня на первом этаже и две спальни наверху – вот и весь домик. Мне этого вполне хватало. Свое бюро я разместил в нижней комнате, одна из спален предназначалась для Фреда или для гостей. Фред так и не переступил порог этого дома. На стене у входной двери я заприметил рисунок мелом. Какие-то горы и солнце над ними. Я не стирал рисунок, пока он не исчез сам собой, смытый дождями. Возможно, его сделал Фред. Мне хотелось так думать. Я платил алименты и по-прежнему оплачивал жилье на Толбот-роуд, но не поддерживал контактов с Хедер и с Фредом. До тех пор, пока однажды она не позвонила мне.
– Хочу поставить тебя в известность, что твой сын бросил школу и пристрастился к героину.
Я был готов встретиться с ним, но Хедер сказала, что не знает, где он болтается.
– Не удивлюсь, если он вдруг заявится, чтобы ограбить меня.
Позднее она сообщила, что, насколько ей удалось выяснить, он часто бывает на Уолворт-роуд. Я не раз доезжал на метро по ветке Бакелу до конечной станции Элефант-энд-Касл. Ни один из лондонских кварталов не имеет такого удручающе американского облика, как Уолворт-роуд, я исходил тут все вдоль и поперек, заглядывал в пабы Восточной улицы и во все фастфуды. Каждого встречного наркомана спрашивал про Фреда. Все впустую. Один из них в полной отключке сидел на парковой скамье. На лице – зеленая татуировка в виде паутины. От него я не добился ответа. Я тряс его за плечи. Он только смотрел на меня усталыми стеклянными глазами. Но, кажется, понимал, что от него требуется, он знал Фреда. Однако ответа я из него так и не вытряс. Мои поиски были безрезультатны.
Я позвонил Хедер. Она назвала день, когда должен прийти Фред. По крайней мере – обещал.
В ночь перед встречей я не сомкнул глаз. Я был уверен, что у меня ничего не получится. Я хотел предложить Фреду свою помощь. Он в любое время мог бы рассчитывать на меня, даже если его пока интересовали только мои деньги. Я бы дал. Я выдавал бы их как бы на суточный паек, чтобы не терять контакта с ним. Но что, если он откажется от моей помощи и вообще не пожелает иметь дела со мной? Я ломал голову над тем, как приручить его, и ничего не мог придумать. В семь утра, даже не надеясь уснуть, я спустился в нижнюю комнату. Экран телевизора подсказал тему: начало войны в Заливе. Спустя три часа я уже сидел в самолете, уносившем меня в Саудовскую Аравию.
