Венский бал | страница 35



Мои репортажи были не лучше, но и не хуже работ моих коллег. Хороший материал удалось отснять только к концу войны, после того как иракская армия при отступлении несла большие потери в результате бомбардировок. Мы попали на дорогу, где не было видно конца искореженной и сгоревшей военной технике. Это были главным образом автомобили снабжения, но можно было разглядеть несколько приданных пехоте танков и совсем немного орудий. Повсюду лежали обугленные или растерзанные взрывами тела. Некоторые черными мумиями застыли за рулями машин, на месте глаз – выгоревшие впадины. Наш вездеход двигался вдоль дороги в нескольких километрах от нее. Картина, в сущности, не менялась. Мы не нашли ни одного выжившего. Кассетные бомбы оставляют лишь небольшие воронки, но разрывают на куски всякого, кто пытается унести ноги из ада выжигаемой земли. Из отснятого материала удалось переслать только кое-какие фрагменты, так как британское правительство присоединилось к цензурному кодексу американских войск.

В то время как журналисты со всего мира устремились в Югославию, я готовил свой козырной ход. Мне удалось получить разрешение на съемки в Южном Ираке, который официально контролировался ООН, а на самом деле – американцами. Пентагон отказал мне. После заявлений, сделанных в ООН, решение было пересмотрено. Между тем поступали очень обстоятельные свидетельства о ходе войны. Выяснилось, что постоянно внушаемая нам, фронтовым журналистам, и подпираемая киноотчетами военных картина «чистой войны» – не более чем легенда. Один американский журналист установил, что иракским подразделениям, окопавшимся в песках пустыни, не оставили шанса сдаться. Их просто засыпали песком с помощью гигантски бронированных бульдозеров.

«А что вы хотите? – гремел рассерженный генерал по Си-эн-эн. – Война есть война. И это была чистая стратегия. По-вашему, лучше, если бы мы их перещелкали поодиночке?»

Я потратил недели на сбор материалов о маршрутах выдвижения войск, наступавших со стороны Залива. На место прибыл в составе необычайно многочисленной команды, включавшей в себя топографа и четырех строителей, которых я хорошо подготовил к стоявшей перед ними задаче. Самая большая трудность состояла для меня в том, чтобы избавиться от сопровождения, для которого нам выделяли отряд охраны. Мы дали подписку, засвидетельствовав тот факт, что предпринимаем экспедицию на свой страх и риск и отказываемся от настойчиво предлагаемого сопровождения. Легко было догадаться, какое мы тем самым вызвали недоверие. Еще от нас потребовалось обязательство не покидать территорию, находившуюся под контролем ООН.