За неделю до свадьбы Потапов устроил «мальчишник». Собрались старые друзья, в основном институтские однокашники. Из «Баксана» был только Леха Тарасов, шеф службы безопасности, а когда-то комсорг группы, в которой учился Потапов. Застолье получилось шумным, веселым — многие не виделись несколько лет, и всевозможным «а помнишь?» не было конца. В разгар веселья Тарасов отвел Генриха Ивановича в уголок, чтобы переговорить наедине. За столом возмущались: «Ну вот, и тут о делах! Хватит!» Но Тарасов только отмахивался, продолжая что-то убежденно втолковывать Потапову. Тот молча слушал, мрачнея с каждой минутой. Потом их все-таки вернули за стол, но настроение у Генриха Ивановича оказалось напрочь испорченным. Он еще посидел недолго, задумчивый и хмурый, а потом тихо, не попрощавшись, ушел…
На следующий день вечером, когда Потапов и Настя обсуждали планы на медовый месяц, раздался звонок.
— Да, — бросил в трубку Потапов, улыбаясь. Но улыбка вмиг исчезла, едва он услышал ответ. Он мрачнел все сильнее. Наконец раздраженно рявкнул:
— Да пошел ты… — и бросил трубку.
— Что-то случилось, Гена? — обеспокоенно спросила Настя.
— Так, ерунда, — буркнул Потапов.
Он помолчал, а потом неуверенно, словно сомневаясь, стоит ли об этом говорить, обратился к Насте:
— Настюша, тут такая история… Возможно, что некоторое время нам будут звонить с угрозами. Так вот — это все глупости, не обращай на них внимания. Я с этим скоро разберусь. И еще: что бы ты ни услышала, — он произнес это с нажимом, — ни в коем случае не обращайся в милицию. Поверь, у меня хватит сил решить все свои проблемы самому.
— Хорошо, Геночка, — ответила Настя, стараясь выглядеть спокойной. Но с этой секунды в ее душе поселилась тревога.
Назавтра звонок раздался днем, когда Потапов был на работе. Трубку взяла Настя.
Незнакомый мужской голос произнес как-то механически, без интонаций и от этого особенно жутко:
— Что, киска, готовишься стать женой Потапыча? Смотри, как бы тебе до свадьбы не оказаться вдовой!
В трубке раздались гудки. Насте стало страшно. По-настоящему страшно — до дрожи, до холода в животе. Даже к вечеру, когда Генрих Иванович вернулся домой, она не отошла еще от испуга. По ее виду Потапов догадался:
— Что, опять звонили?
Настя кивнула, опустив глаза. Генрих Иванович стал ее успокаивать, говорил, что это просто телефонные хулиганы, что за этими угрозами ничего не стоит, что бояться их глупо и смешно… Слушая его, Настя почти успокоилась, но тревога вернулась вновь, когда позже, уже перед сном, Потапов сообщил:
