— Да позвать-то, Геночка, надо бы. Радость ведь какая… Вот только угощения-то у меня…
— Ты, ба, об этом не думай. Гостей примем по-людски — не сомневайся. Как только собрать?
— А я Тамарку попрошу. Она баба шустрая — мигом всех обежит…
Подготовку застолья охотно взяла в свои руки соседка, Тамара Пономарева, громогласная бой-баба, заставившая всех приглашенных трудиться в поте лица. Мужики разгружали вернувшийся потаповский «Мерседес», извлекая из его бездонного чрева коробку за коробкой. Смеялись и подкалывали шофера Костю — влетит, мол, тебе, парень, от шефа за расточительство Тот пожимал плечами и кивал на Потапова.
— Генрих Иванович велел: еды и питья — лучшего и сколько влезет.
Потапов таскал коробки со всеми и тоже смеялся.
Женщины готовили стол. Резали, раскладывали, вскрывали все новые банки и коробки, удивляясь и перешучиваясь.
Веселое возбуждение, охватившее всех при подготовке застолья, не пропало и после, когда наконец уселись за стол. Во главе его заняли места Генрих Иванович и баба Аня, принарядившаяся и сияющая от радости и гордости за внука.
К первой рюмке полагался тост. После недолгой шутливой перепалки встал Сашка Немчинов, по-поселковому — Немец. Он заметно волновался, стопка подрагивала в его больших ладонях с намертво въевшимся в кожу металлом.
— Я что хочу сказать? Вот приехал Генка Потапов — дружок наш. Не ехал, не ехал, а тут взял и прикатил. Деловой человек, директор фирмы, бросил все и поехал вдруг к бабке, можно сказать, в деревню. А почему? А потому, я считаю, что родина его тут. И дед его, и отец, да и сам он — на этой земле выросли. Сколь тебя здесь не было? Вот — почти двадцать лет! Двадцать лет жил он где-то, учился, работал, капиталы свои сколачивал, а родина его не отпускала. Держала крепко все эти годы — иначе бы не приехал, ясно! Вот ведь, подумайте, сила какая! Молодец, Геныч, что не забыл Каменку нашу! Вот за это давайте и выпьем: чтоб не забывать главного — кто мы и откуда!
И зазвенели стаканы, застучали вилки да ложки, заговорили все разом.
— Генк, а помнишь, как ты с тарзанки сорвался — прямо мордой о корягу?!
— А как раков ловили, а? Раков-то?.. Эх, раков бы сейчас…
— Вон крабов лопай! Раков ему!..
— Ну, Афанасьевна, будешь теперь жить как у Христа за пазухой…
Гости захмелели, отяжелели, общий оживленный разговор разбился на отдельные островки. Пришло время песни. Первым не выдержал дядя Митя Гусев, кряжистый старик с огромным сизым носом. Он поднял руку, привлекая к себе общее внимание, и неторопливо забасил:
