А ведь бабка была одинока как перст, после смерти сына у нее осталась лишь одна родная душа — он, Генрих Иванович, Геночка…
«Сколько ж ей сейчас? — виновато размышлял Потапов, сидя в опустевшем кабинете. — Жива ли? Вряд ли… Зря я, наверное, потащусь завтра… А-а-а черт! Хватит! Поеду — хоть на могилу схожу!»
«Мерседес» Потапова с трудом втиснулся в небольшой заснеженный дворик. Генрих Иванович вышел из машины и огляделся: все вокруг было родным и знакомым, только, как по волшебству, стало как-то меньше и невзрачней. И когда-то ярко-желтый, а теперь облезло-серый дом, и покосившаяся беседка, и сараи, на крышах которых играли в моряков и пожарных… Лишь старый тополь в углу двора остался таким, как и прежде, — необъятно-большим и могучим.
По скрипучим ступеням Потапов поднялся к двери бабкиной квартиры. Он, хоть и надеялся в душе застать бабу Аню живой, все-таки больше думал о том, знают ли живущие здесь люди, где ее похоронили.
Звонок не работал. Потапов постучал. За дверью было тихо. Он постучал еще — сильнее. Снова тишина. Генрих Иванович опять принялся стучать и вдруг услышал сзади:
— Что колотишь-то? Видишь, нету никого.
Он обернулся и увидел бабку — живую, здоровую и очень сердитую.
— Во-о-от колотит… Дверь сломать хочешь? — ворчала она.
— Ба! — радостно воскликнул Потапов. — Ба, это же я, Генка!
Старушка охнула и, выронив кошелку, всплеснула руками.
— Геночка, внучек родненький!
Она тесно прижалась к нему своим худеньким тельцем, обливаясь слезами и приговаривая:
— Слава тебе, Господи! Дождалась, сподобилась! Услыхал Господь мои молитвы! Радость, радость-то…
Они проговорили больше часа, потом бабка спохватилась:
— Геночка, да ведь ты с дороги — есть, наверное, хочешь! А я, дура старая, давай лясы точить… Сейчас, сейчас я что-нибудь… Оладушков хочешь?
Бабка засеменила на кухню, Потапов пошел следом. Старушка открыла дверцу старенького холодильника и тут же, досадно махнув рукой, захлопнула. Генрих Иванович успел заметить, что, кроме нескольких упаковок лекарств и банки каких-то консервов, там ничего нет.
— Вот что, ба. Ты оладушков мне потом испечешь, ладно? А сейчас я тебя угощу.
Он вышел во дворе и подозвал шофера. Выслушав указания шефа, тот сел в машину и укатил.
Потапов вернулся домой.
— Ба, а Вовка Юрлов здесь?
— Здесь, где же ему быть! И он, и Сашка Немец, и Витька — все твои дружки здесь.
— Давай позовем их? И соседей тоже — Пономаревых, Гусевых, Монаховых. Посидим, поговорим, выпьем маленько, а?
