Мануэль произнес:
— А это мисс Клэр Уиндхем, единственная англичанка на острове Святой Катарины… что само по себе уже проявление мужества, не так ли? Возможно, она не такая уж и смелая, поскольку находится здесь под опекой Николаса Бентона, которого вы уже встречали вчера на обеде. Николас — весьма надежный опекун.
Мануэль говорил по-английски. Две складки появились между тонкими бровями Франчески.
— Опека? — спросила она мягко, не совсем понимая смысла этого слова. — Это что — аманта, наморада?
— Нет-нет. Эти португальские слова носят слишком интимный смысл. В нашем языке нет точного перевода этого слова. Человек, над которым берется опека, относится к числу любимых, но он или она не являются любовниками — я правильно объясняю, мисс Уиндхем? Николас, друг мой, не окажете ли вы любезность и не принесете ли Франческе вина?
Клэр снова села, теперь уже рядом с очаровательной Франческой, сидевшей на месте Николаса.
Франческа приняла предложенный коктейль и слегка отклонилась назад, держа стакан в тонких пальцах с ногтями, покрытыми лаком более густого розового цвета, чем расцветка ее умело подобранного платья.
— Что касается меня, — сказала Франческа с довольно резким акцентом, который тем не менее был очарователен, несмотря на некоторую гортанность, — то я потрясена этим островом, мне нравится здесь все — его мягкость, его теплота, его дух, который пропитан древностью. Я говорю Мануэлю, что он совершил ошибку, привезя меня в Кастело. Я никогда не захочу покинуть остров!
— Это поистине будет большой честью для Кастело, — сказал граф.
— Я напомню Франческе о ее заявлении, — прямолинейно заметил Жильберто, — но это будет тогда, когда наш жаворонок снова обретет крылья. Я готов биться об заклад, что через два месяца она будет снова мечтать о своем следующем оперном успехе. Вы когда-нибудь слышали о примадонне, которая бы удовлетворилась одним блистательным театральным сезоном?
Два месяца! Клэр почувствовала, что задыхается. Неужели Франческа Альварес собирается оставаться здесь, в Кастело, целых два месяца?
Инстинкт подсказывал Клэр, что перед ней была женщина, у которой нет никаких комплексов в том, как держать в руках любого мужчину или нескольких из них, причем ровно столько, сколько ей понадобится для достижения своих целей. Конечно, для нее представляет особое очарование налет недоступности Мануэля, он сам по себе являл вызов любой женщине, в особенности опытной в самых разнообразных хитростях искусства любви. У Клэр не было и тени сомнения, что граф был для певицы бесконечно привлекателен; Жильберто и Николас оба были достаточно интересны сами по себе и выделялись из толпы, но Мануэль, высокий и непроницаемо изысканный, приковывал ее взгляд, как железо притягивается к магниту, — взгляд, который, казалось, содержал в себе какой-то призыв или к ней самой, или к нему. К тому же она делала время от времени свои легкие замечания со своеобразной тонкостью.
