— Я приехал сюда навестить вовсе не Николаса.
И снова стал критически ее рассматривать.
— Вы все еще очень слабы. У вас нет температуры?
Клэр была уверена, что температура у нее конечно же была: чувствовала, как бурлит кровь и дрожат кончики пальцев, но это не имело никакого отношения к укусу скорпиона.
— Нет никакой температуры, — сказала она, — это так мило с вашей стороны — приехать сюда, сеньор.
— Пять минут назад, — напомнил он ей между прочим, — вы назвали меня Мануэлем!
Она опустила голову:
— Простите меня за это — это не было преднамеренным. Я постепенно привыкла к тому, что Инез и Николас называют вас по имени, а ваш приход был настолько неожиданным, что у меня это просто сорвалось с губ.
— Ну хорошо, мы ведь друзья, не так ли? Продолжим эту практику, когда «срывается с губ»? С этого момента мы отказываемся от этих официальных «сеньор» и «мисс Уиндхем». А теперь расскажите, что вы здесь делали с тех пор, как мы вместе осматривали пещеры?
Клэр хотелось так много сказать, столь многое узнать, но у нее недоставало смелости об этом спросить. Вместо этого она поинтересовалась:
— Как долго вы собираетесь оставаться в Кастело на этот раз?
Он приподнял плечи в неопределенном жесте.
— Это будет зависеть от многих вещей. Мои гости приглашены мною жить здесь столько, сколько пожелают. Их семеро, и мне кажется, что все они вам понравятся. Я собирался устроить прием и обед сегодня или завтра, но мы отложим это на несколько дней, пока вы полностью не поправитесь от этого достойного сожаления недомогания.
Это казалось сном наяву. Нерешительно Клэр стала возражать, сказав, что обед может быть организован и без нее, но Мануэль, казалось, ее не слышал.
— Мои гости представляют собой, как это у вас, англичан, говорится, связку со всячиной…
Улыбаясь, она поправила:
— Кошелку со всячиной.
— Какое это имеет значение, — ответил он с доброжелательной миной. — Среди них Жильберто Маркес, который владеет несколькими театрами в Лиссабоне и других городах; кроме того, это семейство Монтейра — мать, отец и дочь, старая сеньора Пантал, исключительно остроумная и к тому же с великолепной памятью, Родриго Тексейра, который часто бывал со мной в Англии, и, наконец, я привез на Святую Катарину «rouxinol portugues» — «португальского соловья», которая за последнее время стала очень знаменитой. Вы слышали о Франческе Альварес?
Клэр попыталась вспомнить.
— Кажется, я читала о ней в английских газетах. Она действительно находится здесь?
