— Ради Бога, я все сделаю для вас.
Было ли ее отношение таким же искренним, как она говорила? По привычке Клэр сумела изобразить подобие улыбки на губах.
— Боюсь, что я больше не смогу оставаться на острове. Я знаю, что это звучит как страшная неблагодарность после того, как вы приняли меня почти как родную сестру, и самое ужасное состоит в том, что я даже не имею для этого реальных оснований. Это просто так… Я должна уехать!
— Это очень печально. — Инез прикоснулась к ее руке. — Пошли ко мне в комнату, пока я буду одеваться. Там никто нас не будет прерывать, и вы мне объясните, почему так решили поступить.
Механически Клэр поднялась по лестнице вслед за Инез. Она впервые вошла в эту комнату, которая была точной копией ее собственной, если не считать ситцевых чехлов на креслах, вышитых шелком картин на стенах и золотых, и хрустальных безделушек на туалетном столике.
— Присаживайтесь, Клэр. Вы уже пили сегодня кофе? Ну хорошо… Что же вас так мучит? Почему вам так необходимо уехать с этого острова?
— Это просто эмоции. — Разумеется, она не могла быть до конца откровенной, и в то же время ей нужно было сделать свои слова убедительными и вдобавок не слишком резкими. — Я не могу здесь жить на ваши щедроты, принимать ваше гостеприимство и ничего не давать взамен!
— Вы совершенно не правы, — ответила Инез с твердостью в голосе. — Для меня общение с вами — в высшей степени полезное и стоящее дело. Во время моего отсутствия вы будете поддерживать жизнь в этом доме, а когда я вернусь, мы будем жить вместе и очень много читать. Существует нечто другое — нечто такое, что делает вас бледной и несчастной. Я права, дорогая?
Клэр помолчала.
— Ну что здесь может такого быть? — наконец ответила ей Клэр. — Я была совершенно счастлива, но, поверьте, мне действительно пора самой зарабатывать на жизнь.
— А что случится, если вы к этому приступите три месяца спустя? Я прошу не только за себя, Клэр. Вы же отлично знаете, что мы готовы все сделать для вас, Николас и я.
— Николас обманывает сам себя, — сказала Клэр. — Нет, он безгранично добр и отвечает за каждое свое слово, но внутренне он сам чувствует, что со мной ничего не получится.
— Может быть, вы спорите сама с собой по этому поводу в неподходящее время, — заметила Инез, убирая черные, как крыло ворона, волосы. — Вы просто устали от вчерашнего вечера, когда болит голова, чрезвычайно трудно сосредоточиться. Это просто невозможно. Вы уверены, что с этим решением нельзя подождать до моего возвращения через две недели?
