Ради Николаса и Инез он воздержался от объявления о своей собственной помолвке. Это было похоже на него: сделать так, чтобы ничто не принизило значимости их праздника. Этот вечер принадлежал им, так пусть они запомнят его как совершенно безоблачный и не разделенный с кем-то другим.
Но несколько дней спустя, видимо, сплетни и пересуды возобновятся на острове с новой силой. «Божественная Франческа!», «Наконец граф сделал свой выбор. Какой она будет обворожительной графиней!».
Автомобиль отъехал от скопления других машин у задней части Кастело и повернул к главному входу. Гости, видимо, начинали разъезжаться. Старый сеньор будет стараться уехать одним из первых, чтобы хорошо выспаться перед завтрашним полетом.
Она должна поскорее выбраться на свет и смеяться, поблагодарить Мануэля за изумительный вечер и надеяться, что горестное оцепенение не сломит ее до тех пор, пока она не останется одна в своей спальне.
Было решено, что самолет поднимется со взлетной полосы Святой Катарины ровно в полдень.
Инез спустилась вниз ранним утром в красном с белым шерстяном платье-халате. Ее волосы были связаны сзади в пучок черной шелковой лентой, спадавшей на шею. На босых ногах у нее были белые сандалии. Она выглядела такой молодой и энергичной в это яркое солнечное утро.
Клэр, на которой уже было зеленое платье, наблюдала за ней с балкона. Она видела, как Инез сорвала цветок и поднесла его к носу, а потом подняла лицо к безоблачному небу. Она конечно же размышляла о сегодняшнем полете в Португалию.
Ноги, казалось, сами перенесли Клэр с балкона в спальню, а затем к дверям.
Внизу, в холле, Инез пыталась расставить букет цветов на длинных ножках в белой вазе.
— Эти цветы для вас, — сказала она, когда Клэр оказалась рядом. — Для вас с Николасом, чтобы вы радовались им, когда меня здесь не будет; вы будете вспоминать, что их расставила для вас Инез.
Она склонила голову, чтобы порадоваться роскошному убранству цветов, а затем повернулась к Клэр, рассчитывая, что та разделит ее восторг. И тотчас ее улыбка улетучилась, она отодвинула вазу в сторону, как будто это больше не имело никакого значения.
— Вы не заболели, Клэр?
— Всего-навсего головная боль. — Это, конечно, не соответствовало истине, но было достаточно, чтобы оправдать лихорадочный блеск ее глаз и страшную пустоту там, где обычно преобладал разум. — Возможно, что это головная боль после вчерашнего приема. Это был необыкновенный вечер, Инез, и в этой связи я хотела кое о чем вас попросить.
