Потом эта запись появилась у Боженкова Феди, Ремезова Саши — дружков его.
Уроки закончились давно. Над Слободою сгущались сумерки. В пустом классе сидел светловолосый мальчишка и что-то старательно рисовал. За этим занятием и застал его Вениамин Петрович.
— А чего это ты не идешь домой?
— Да вот… — И он показал рисунок.
— В общем-то получается, — похвалил учитель. — Только тут надо углубить тени. Лучше будет.
Николай сделал еще несколько штрихов. Отложил карандаш. И так молча стоял. Видимо, он что-то хотел сказать Вениамину Петровичу, но не решался. Учитель это заметил.
— Ты хочешь задать вопрос?
— Да, хочу! Только не знаю, как начать. Ну да ладно. Начну сразу! Это правда, что ваши сыновья сражаются в Испании?
Вениамин Петрович попытался ответить, но губы его вдруг задрожали. Он махнул рукой, — как бы давая понять: ничего, мол, не получится с ответом, повернулся и быстро вышел.
Только потом, через несколько лет, Николай узнал: в небе Испании погибли оба сына учителя. Так вот почему он как-то сразу, на глазах у всех, постарел, осунулся. Ну, понятно, ни с кем он не мог поделиться своим горем: что наши летчики сражались в Испании, было тайной, и говорить об этом просто было не принято, хотя многие догадывались, где сыновья Вениамина Петровича.
В глубине души мальчуган искренне завидовал сыновьям учителя. Он уже тогда был по-своему одержимым и «болел небом». Мог подойти к географической карте и подолгу смотреть на нее. В этот момент он хорошо представлял: где-то здесь проходят маневры Киевского военного округа. Его удивляли масштабы воздушных десантов. Для него музыкой звучали буквы-аббревиатуры «ТБ» — тяжелый бомбардировщик и «СБ» — скоростной бомбардировщик.
Я вижу и такую картину. Учительская. На столах высятся стопки тетрадей, дневников, кем-то подобранных для следующего урока книг и пособий. Лежат портфели, дамские сумочки. На доске объявлений лишь одна запись: «Совещание классных руководителей. Повестка дня: „О состоянии оборонно-массовой работы“».
Все живет этим. В памяти свежи события на КВЖД, а затем Хасан. А теперь — Испания, Мадрид.
Перемена. Как ее ни жди, она начинается неожиданно. Звонок. Из дверей вырывается гигантская энергия, которую до этого как-то сдерживали замечания учителей. И вот она разливается по коридорам. Учителя, войдя в учительскую, еще долго находятся под впечатлением урока.
— Вызываю к доске Лавицкого. А он мне в ответ: «Наказывать не будете?» Нет, отвечаю. «Ну тогда, говорит, я пошел на снижение, ж-ж-ж-ж». К этим чудачествам привыкли. Но все в классе смеялись. В чем дело? Лавицкий смущен. Оказывается, на его рубашку кто-то приколол листок с надписью. Да вот она: «ТБ, СБ, Р-1, Р-5, У-2». Это сокращенные наименования самолетов. Ну что с ним поделаешь?
