Кагэро знал, кого полюбила дочь Дзакуро, с кем провела два дня и две ночи. Она совершила преступление, убежав из дому да еще ради врага, сына врага и внука врага. Как жители этих двух селений до сих пор не перебили друг друга? Должно быть, просто нравится эта вражда, нравится выплескивать свою злобу на противоположный берег реки. Реки. И нравится ломать друг другу бока дубинами и топорами.
Во всех домах уже спали, только в одном еще горела лучина. Кагэро видел желтоватый прямоугольник открытой двери. Жаль, рассмотреть, что делается внутри, мешает плотная занавеска. Слышны только голоса — обрывки фраз да восклицания. Дакуан явно не один. Возможно, он живет с матерью, потому что второй голос — женский, но принадлежит он немолодой женщине. Кагэро думал, как будет лучше осуществить задуманное. Он завернул кодати в кусок плотной ткани, заблаговременно пришитый широкими стежками к штанам, и засунул сверток за пояс. Не совсем прилично войти в дом вот так, но входить туда как гость он не собирался. Вначале не собирался.
Сделав несколько глубоких вздохов, Кагэро уверенно пересек улицу и постучал в стену рядом с дверным проемом.
— Хозяева, примите на ночь бродягу?
* * *
Кагэро просил один день и одну ночь, и срок этот иссяк.
Снова горел костер посреди круглой площадки, покрытой слоем утрамбованной, твердой как камень глины. Дзюбэй пришел на собрание со страхом в сердце. Ночь решений. Ночь, в которую все изменится — возможно, к лучшему, но скорее, что к худшему. Дзюбэй, впрочем, едва увидел людей и ухающий огонь, бояться перестал. Страх перешел в чувство обреченности.
— Добрый вечер, Дзюбэй-сан!
Он кивал на все стороны. Потом уже, заняв свое место, оглядел присутствующих.
— А где Кагэро… кун?
— Приходил. Сказал, что ему нужно немного времени — приготовиться.
Дзюбэй сел — у него подкосились ноги. О великая Аматэрасу, неужели ты допустишь бесчинство?.. Неужели допустишь? Он отодвинулся подальше от костра, чтобы оранжевый свет не выдал его. Дзюбэй не желал, чтобы люди заметили на его лице беспокойство.
— Кагэро… Кагэро…
Он вскинул голову и увидел того, кто, возможно, сейчас же разрушит его жизнь. Дзюбэй встал, а пламя костра, как назло, взметнулось высоко вверх. Старик зашипел на того, кто не вовремя подбросил хвороста.
— Ну, здравствуй, Кагэро-кун, — медленно выговорил Дзюбэй. — Какую весть ты принес нам?
— Я выполнил обещание. Вели привести дочь Дзакуро, чтобы все смогли увидеть: я не причинил ей никакого вреда.
