— А ты обратил внимание…
— Ну, пойдем попробовать шампанского…
— Постой, я хочу раньше взглянуть на танцы.
— А я боюсь подходить близко… вдруг пришлет приглашение какая-нибудь из княжен, а я забыл надеть «бальные» шпоры… Выйдет, как с генералом Макаровым.
— А что?
— Его колоссальная фигура бросилась в глаза Императрице Марии, напомнила ей покойного супруга. Подходит к нему адъютант: «Ее Величество просит вас на тур вальса». А у него многолетний ревматизм в ногах… Доложили, что ему сделалось дурно, и он уехал. Комендант выпроводил его в потайные двери.
Великие Князья бродят меж танцующих, пользуясь высоким ростом, разыскивают в толпе интересных барышень, и через минуту счастливица замирает уже в упоительном вальсе. «Это самый счастливый день в моей жизни», — шепчет она…
— Ну, а как «История кавалергардов?'
— Не знаю. Спросите у Пенчулидзева.
— Мне ив голову не приходило, что Пенчулидзев[59] заделался историографом. Этот комик и чудак обращал на себя внимание, когда еще был пажом. При возвращении с церковных парадов батальона Павловского училища он неизменно выходил на крыльцо своего барака, долго, пристально всматривался в их неподвижные, натянутые лица, на их штыки в струнку. Надевая пенсне, вглядывался в них еще и еще, и наконец, при приближении колонны падал в обморок на руки товарищей.
— А вы заметили, — шепчет кто-то, — Государь игнорирует обоих японских атташе? Они ходят как потерянные.
— Беляев! Что ты здесь делаешь? Ведь ты не танцуешь… Пойдем в ротонду, а то потом не протолкнешься. Посмотри, что там делается.
Но в ротонду уже почти невозможно протискаться. В узком проходе, ведущем туда, встречаются два течения.
— Ради Бога, мадам! — восклицает высокий судебный генерал, которого полная дама затормозила в самой теснине. — Вы порежетесь моими остроконечными звездами.
Наконец Фермопилы пройдены. Вокруг круглого стола с закусками любители толпятся в три ряда. Влево, в свободном местечке расположились две редкие гостьи: это сестры-американки; одна из них замужем за герцогом Мальборо, другая — за миллионером Вандербильдом. Обе полные, красивые блондинки, каждая в целой кирасе[60] драгоценнейших бриллиантов, под которыми едва проглядывает белизна тела. Во фрейлинском коридоре уже никого нет, мы возвращаемся обратно.
— Пойдем в большой коридор, где пьют шампанское. Я покажу тебе там две скромные картины, которые всегда приковывают мое внимание.
— Какие?
— Одна — израненный Осман-паша представляется Императору Александру II, который возвращает герою его саблю, Другая — «Живой мост». Ты не помнишь этого эпизода из Кавказской войны? Конные черкесы с шашками наголо нагоняют орудие, которое спасается от них вскачь через ров, заваленный живыми телами, — это солдаты, которые жертвуют собой для его спасения…
